Яна Матей - Марьяна. Проданная в рабство

— Иоана вернулась из школы в слезах. Похоже, у нее возникла проблема с преподавателем физики и химии.

— Как, опять? Ее товарищи в классе издеваются над ней?

— Слава Богу, нет. Сегодня утром не пришел учитель французского языка. Преподаватель химии заменял его в течение часа, после чего перешел к своим двум положенным часам. Так ученикам пришлось три часа кряду заниматься химией. Иоана вслух выразила свое недовольство, сказав, что это уже слишком, и попросила посвятить последний час физике. Учитель воспринял это свысока: «Значит, ты считаешь, что очень хорошо знаешь химию? Почему же тогда не отвечаешь на вопросы?» На что Иоана заметила, что это не вопрос. Она рассказала мне, что все ученики подбивали ее броситься на амбразуру, но никто не поддержал открыто. Учитель обозлился на Иоану, та в свою очередь пригрозила, что расскажет все директору колледжа.

— И что, она это сделала?

— В том-то и дело, что нет. Учитель ей ответил: «Ну что ж, иди! Тебе все равно никто не поверит. И заруби себе на носу, что никто в этом классе не станет свидетельствовать в твою пользу. А знаешь, почему? Потому что иначе я завалю всех на экзамене в конце года. Что касается тебя, то я позабочусь, чтобы ты не набрала средний балл».

— Ты шутишь?

— Нет, он ясно дал понять, что ей придется остаться на второй год.

— Вот черт…

Бедная Иоана… не везет ей в школе. А очень жаль, учится она неплохо. Придется мне встретиться с директором, чтобы найти какое-то решение…

Проведя два часа в неуклюжем лавировании между прилавками, я в конце концов привезла наполненные доверху тележки к кассам, после чего загрузила все в машину и села за руль с трясущимися руками и ноющей поясницей. На обратном пути, толкаясь в пробках, я поморщилась, подумав о реакции Иоаны, которая ждет, что я привезу ей новые джинсы. Вот уже неделю я обещаю ей этим заняться, но мне все не хватает времени доехать до магазина в центре города. Что ж, значит в следующий раз… Где-то на полпути до дома мой мобильный снова разразился звонком.

— Это опять Марьяна. У Мируны очередной нервный срыв: она хочет видеть своего ребенка. Спрашивает, когда ей его вернут.

— Ладно, пусть ждет, сегодня я не успею с ней поговорить, я и так опаздываю в садик за Андреей и Каталиной! Скажи девочкам, что я приеду через полчаса, пусть будут готовы освободить багажник.

— О'кей.

Мируна преувеличивает свои страдания. Вместе со службой защиты детей мы нашли альтернативу приемной семье для ее малышки Крины: скоро Мируна со своим ребенком будет переведена в приют для юных матерей. Там она сможет заботиться о своей дочери под строгим контролем профессионалов. Разумеется, придется подписать все необходимые бумаги… Я понимаю ее нетерпение, но она должна считать себя счастливицей, поскольку ее не разлучат с ребенком. Я даже не знаю, осознает ли она всю серьезность своих поступков.

В приюте я ждала, положив руки на руль, пока девочки разгрузят багажник. Я не могла задерживаться надолго. Мируна с нагруженными руками все же нашла время похныкать у моей машины. Эта своего добьется! Когда я уехала, было уже темно. В яслях из детей остались только Каталина и Андреа. Воспитательницы давно привыкли к моим опозданиям и не сердятся на меня. Когда я звоню предупредить, что в очередной раз немного задержусь, директриса мило подшучивает надо мной:

— Нет проблем. Не беспокойтесь, мы оставим ваших дочек за дверью!

— Спасибо, вы так любезны!

— Не за что… Яна! Будьте осторожнее на дорогах. Не гоните, чтобы выиграть пять минут.

Время 19.30. Наконец-то я еду домой. На заднем сиденье спят мои девочки. Их головки начали склоняться, как только загудел мотор… Я думаю, не оставить ли их без ужина. Мой желудок свело от голода, и мне не терпится проглотить тарелку супа и рухнуть в кровать. Подумать только, со всей этой беготней, я не успела проведать мать в доме престарелых! Я не была у нее уже четыре дня, должно быть, она умирает с голоду. Там каждый за себя: медсестры ставят подносы с едой около кровати в 11.30 и убирают их час спустя. Те, кто слишком слаб для того, чтобы сесть, или не может принимать пищу самостоятельно, остаются ни с чем: если их еда лежит нетронутой, медсестры делают вывод, что они не голодны. Бедная моя мама… У меня сердце разрывается видеть ее такой тщедушной. Всякий раз, когда я навещаю ее, она с жадностью съедает пирожки, которые я приношу. Когда я ее спрашиваю, почему она не обедала, она отвечает, что продукты были слишком жесткими. Еще бы! Несколько недель назад я обнаружила, что у нее нет вставных зубов. По словам медсестер, она их «потеряла». Тайна, покрытая мраком… У моей матери действительно все симптомы болезни Альцгеймера. Именно по этой причине я год назад поместила ее в дом престарелых. Меня не бывает дома, а ее стало невозможно оставлять одну даже с сиделкой. Но все же потерять вставные зубы… В доме престарелых я складываю все вещи моей матери в шкафчик, который закрываю на ключ, а ключ беру с собой. До этого ее вещи без конца пропадали. Иногда я видела их на одной из соседок по палате. Мне приходится также следить, чтобы ее не забывали мыть раз в неделю. В последний мой приход на ее голове был толстый слой перхоти: это говорит о том, что волосы не мыли целых две недели. Я подозреваю, что именно медсестры коротко обрезали ей волосы в прошлом месяце. На мои вопросы они лишь пожимали плечами: