Яна Матей - Марьяна. Проданная в рабство

Поскольку муж отказывался разводиться, процедура затянулась: в случае разногласий законодательством предусматривалась отсрочка с целью подтолкнуть пару к примирению. Трижды мы представали перед судьей, и я трижды отвечала на одни и те же вопросы:

— Вам удалось урегулировать конфликт?

— Нет.

— Вы продолжаете настаивать на разводе?

— Да.

— И все же постарайтесь. Я даю вам время на раздумья, увидимся через три месяца.

Наконец, спустя почти год после начала судебной процедуры, было вынесено решение о разводе в мою пользу, и Стефан оставался со мной. В Румынии начиналась революция. Я еще не знала, насколько сильно она изменит всю мою жизнь.

— Алло, Яна?

— Да.

— Это Ван. Хорошо, что ты дома. Революция началась! Чаушеску с супругой сбежали на вертолете. Люди выходят на улицы, Яна! Предупреди остальных и присоединяйся к нам!

Это случилось 22 декабря 1989 года во второй половине дня. Ван была моей подругой, у которой я жила в Бухаресте. Она работала на местном национальном телевидении и всегда узнавала новости раньше всех. Бунт назревал повсюду. Несколько дней назад на востоке страны, в Тимисоаре, тайная полиция Секуритате, которую мы все опасались, жестоко подавила демонстрацию протеста против высылки из страны венгерского пастора-протестанта Ласло Токеса, противника режима. 21 декабря десятки тысяч рабочих прошли по городу, скандируя антикоммунистические лозунги. Военные начали стрелять по толпе, было много жертв. Некоторые даже начали говорить о бойне… Телевидение дело не осветило, и никто точно не знал, что произошло, но слух распространился по стране со скоростью лесного пожара. Вот уже несколько месяцев в Румынии нарастало недовольство властью. Люди устали от экономической политики Николае Чаушеску, который упорно выплачивал внешний долг за счет принудительного экспорта всей сельскохозяйственной продукции; общество жаждало свободы, поскольку было измучено страхом, нагнетаемым режимом. Слух о побоище в Тимисоаре стал детонатором взрыва.

Поспешно вернувшийся из-за границы Чаушеску в тот день, когда солдаты стреляли по рабочим Тимисоары, провел в Бухаресте публичное собрание, которое транслировали в прямом эфире, с целью восстановить спокойствие и доказать всем, что народ его поддерживает. Как только он начал говорить, стоя на балконе бывшего Сената, толпа, собравшаяся на площади, принялась скандировать: «Тимисоара! Тимисоара! Долой диктатора!» Президент был вынужден прервать свою речь, и улицы моментально заполнились возбужденным народом. Казалось, все жители покинули свои дома и передвигались по городу во всех направлениях. Время от времени раздавались единичные выстрелы, но, похоже, раненых пока не было.

На следующее утро я не вышла на работу. С рассвета на улице были слышны автоматные очереди. Соседи рассказали, что ночью армия и Секуритате расстреливали демонстрантов. Однако звук выстрелов лишь добавил мне решимости: на этот раз следовало довести дело до конца. Закончив разговаривать с Ван, я сделала еще с десяток телефонных звонков, затем схватила куртку и бросилась на улицу, чтобы присоединиться к собравшимся на площади Университета [10] Эта площадь стала местом наиболее ожесточенных сражений в 1989 году. . Ни за что на свете я не пропустила бы этого события! Наконец-то ситуация сдвинулась с мертвой точки, люди осмелились выразить свое недовольство. Румыны единодушно выступали против коммунистической системы и требовали свободы. Очень быстро нас с друзьями поглотила волна из тысяч людей, наводнивших центр города. Подталкиваемые со всех сторон, мы очутились возле здания Бюро Центрального комитета Коммунистической партии: помещение было захвачено мятежниками. Символ власти… Новость о бегстве четы Чаушеску, которая, как утверждали, покинула президентский дворец на вертолете, явно подогревала энтузиазм толпы. Портрет президента, сорванный со стены, полетел в окно. Кто-то демонстрировал свои трофеи с верхнего этажа, обращаясь к людям, столпившимся внизу:

— Кто хочет апельсины? Посмотрите, что у них было, нет, вы только посмотрите! Апельсины, бананы! Кто хочет?

Эти фрукты в то время были недоступны для обычных граждан. Их можно было купить только на Новый год. И на нас полился настоящий апельсиновый «дождь» благодаря разгоряченным повстанцам, выбрасывающим их через окна. Чуть позже я узнала, что президентский дворец, этот гигантский монумент, олицетворяющий собой всю любовь нашего правителя к излишествам, тоже был захвачен. В это невозможно было поверить… Вокруг царил невероятный хаос, но ветер перемен, подувший на улицах Бухареста, наполнял нас безумной радостью. Диктатор был свержен, но знала ли об этом остальная часть страны? Нужно было во что бы то ни стало распространить хорошую новость! Всем в голову пришла одна и та же мысль: передать информацию как можно большему количеству людей.