Лиза Ангер - Красивая ложь

Я выскальзывала из кровати (мои шаги заглушал мягкий ковер на полу), а потом пересекала разделявшую нас ванную и оказывалась в спальне брата. В его окне всегда плясала тень от огромного дуба. Я помню его мерное дыхание, фигурки из «Звездных войн» на его полке над столом, запах детского шампуня «Джонсонс бэби», которым мы продолжали пользоваться даже после того как вышли из детского возраста. Я подталкивала Эйса ближе к стене и ложилась рядом, и он всегда просыпался.

— Ридли, — говорил он, и в его голосе я слышала и раздражение, и любовь, и согласие уступить, — иди в свою кровать.

— Да, да, сейчас я уйду, — неизменно отвечала я ему.

Он обнимал меня и проваливался в сон.

Я, наверное, никогда больше не спала так крепко, как в те ночи. Но все проходит, и мы вырастаем. Постепенно мы перестаем быть похожими на щенков, которые тычутся мордочками в поисках тепла другого тела. Взросление имеет свою цену: мы начинаем понимать свое тело и контролировать свои прикосновения к другим людям. Когда Эйс закрыл на замок свою дверь в ванную, я поняла, что не смогу больше приходить к нему и просить защиты от ночных чудовищ и страхов. В тот вечер мы утратили былую невинность наших детских отношений.

На втором этаже под моими ногами скрипнули половицы, и я поняла, насколько опасное предприятие я затеяла. Каждый следующий шаг давался мне с трудом, и я с ужасом ждала, что в любую минуту провалюсь вниз с грохотом и неприятными последствиями для собственного здоровья. Эйс упоминал, что его квартира находится на втором этаже и ее окна выходят на улицу. Он поселился с девушкой. Я нашла ближайшую дверь на той стороне дома, окна которой выходили на улицу, и постучала.

— Эйс, — позвала я тихо. — Это Ридли.

В ответ я услышала лишь тишину. Солнце осветило коридор, и мне показалось, что все здесь покрыто ржавчиной и пылью. В этот момент мимо здания промчалась машина, и я ощутила, как звуки музыки, резонирующие в колонках, пронзили кончики моих пальцев. У меня начало бешено колотиться сердце. Звуки голосов, которые я слышала при входе в здание, немедленно умолкли. Мне показалось, что стены и двери как будто затаили дыхание в ожидании моих дальнейших действий. За дверью кто-то шевельнулся. Кто-то прислушивался к звукам в коридоре точно так же, как я прислушивалась к звукам в комнате. В другом конце коридора я заметила шевелящуюся кучу мусора и безошибочно узнала раздающийся там писк. Я решила не обращать на него внимания, но тут крысы врассыпную бросились вдоль стен. Я снова постучала, на этот раз громче и настойчивее.

— Эйс! — отчаянно крикнула я, чувствуя, что нервное напряжение мешает мне дышать. — Прошу тебя!

Внезапно дверь открылась, и я вздрогнула от неожиданности. Один большой голубой глаз выглянул в щель, которую позволяла длина цепочки. На глаз свисали длинные космы немытых белых волос. Передо мной была женщина, которая в прошлой жизни, возможно, даже считалась хорошенькой. Сейчас ее серое лицо казалось покрытым смертельной усталостью, а глаз налился кровью.

— Он ушел, — ответила она на мой крик.

— Куда?

— Я похожа на его жену?

Я пожала плечами, не зная, что ответить. Глаз медленно моргнул.

— Я тебя знаю? — спросила незнакомка. — Мне кажется, что я тебя где-то видела.

Я снова пожала плечами. Затем я отрицательно покачала головой, чтобы она поняла, — наши с ней пути нигде не могли пересекаться. Глаз оглядывал меня снизу вверх. Вдруг что-то мелькнуло под ресницами. Сквозь голодный блеск проступило оживление.

— Ты та, которая спасла ребенка.

— Да, точно. Послушай, ты не знаешь, где может быть мой брат?

— Ты Ридли. Этот подонок даже не сказал мне, что ты и есть его сестра.

Я снова пожала плечами. Какой универсальный жест!

— Он только о тебе и говорит, — сказала женщина. Я услышала в ее голосе нотки зависти и ощутила, как мою душу наполняет детская гордость за то, что мне дали знать, — Эйс любит меня. Он рассказывал обо мне этой незнакомке.

Она закрыла дверь, чтобы распахнуть ее пошире, но затем снова остановилась на полпути. Теперь моему взору предстала половина ее тела: худая, можно сказать тощая, нога, затянутая в короткие шорты, одна плоская грудь, половина лица, серого и голодного, с квадратной челюстью, и все тот же один глаз, голубой и большой. Незнакомка была одета в кофту лавандового цвета, под которой угадывались все угловатости ее тела. Мне показалось, что она нарочно стала так, чтобы я видела лишь половинку ее фигуры. Как будто она хотела, чтобы я попыталась догадаться, как выглядит вторая ее часть. По сравнению с ней я выглядела краснощекой и полной сил, здоровой женщиной, которая хорошо питается и не знает в жизни никаких проблем. На ее лице, а также в шрамах и следах от уколов на руках была написана ее история: страх и желание убежать от реальности. Я пыталась вспомнить, говорил ли мне Эйс, как ее зовут?