Лиза Ангер - Красивая ложь

— Извини за беспокойство, — сказала я, когда он открыл дверь, — но мне нужна помощь.

Я вручила Джейку сверток с бумагами и прошла в квартиру, не дожидаясь приглашения. Он посмотрел на меня, потом перевел взгляд на бумаги и спросил:

— Это то, о чем ты мне рассказывала вчера вечером?

— Да, и еще кое-что, что я нашла сегодня утром у себя на пороге.

Он кивнул. На его лице застыло спокойное и торжественное выражение. Джейк не спросил, почему я решила попросить помощи именно у него. Он присел у стола и начал просматривать бумаги. Когда он сосредоточенно изучал фотографию, у него на лбу появились складки.

— Эту женщину можно было бы перепутать с тобой, — произнес он спустя минуту. — Она очень похожа на тебя.

— Я знаю, — ответила я.

— Кто-то решил пощекотать тебе нервы.

— Но какой в этом смысл? Что за выгода?

— Некоторым просто нравится ощущать власть над другими людьми. Какой-нибудь псих увидел твою фотографию в газете. Ты напомнила ему человека, который давно умер. Ты стала жертвой обстоятельств.

— Хорошо. Тогда объясни мне это.

Я указала на крошечное пятнышко под левым глазом. Джейк посмотрел на меня, а потом на фотографию ребенка.

Кивнув головой, он признал:

— Это очень странно.

Рассмотрев Джейка при дневном свете, я заметила, что вокруг его глаз густо собраны морщинки, говорившие о том, что он пережил не одну жизненную драму. Сквозь ткань белой футболки просвечивалась его татуировка, которая тянулась по руке и груди к ключицам. На шее Джейка виднелся шрам, около дюйма длиной. Он был плотный и выпуклый.

— Но чего ты ждешь от меня? — спросил Джейк, осторожно присаживаясь рядом со мной.

Я посмотрела на его руки. Они были огромными, как лопаты, с натруженными пальцами. Под кожей пульсировали вены. Что-то в нем меня одновременно возбуждало и приводило в ужас. При свете дня он казался жестче, больше, увереннее в себе по сравнению со вчерашним вечером.

— Знаешь что? Забудь. Я должна перед тобой извиниться. В конце концов мы едва знакомы, — сказала я, поднимаясь с дивана.

Джейк встал вслед за мной, храня молчание. Какая же я дура! Собирая бумаги, я жалела лишь об одном: что пол подо мной не может провалиться и поглотить меня и мой позор.

— Я преувеличиваю масштабы проблемы. И это не имеет никакого отношения к тебе.

Я направилась к двери. Он преградил мне дорогу.

— Думаю, что ты не преувеличиваешь проблему, — ответил Джейк.

Я позволила ему забрать у себя бумаги. Он отложил их в сторону и сжал мою ладонь.

— Все в порядке, Ридли. Я не уверен, но думаю, что смогу тебе помочь разобраться в этом деле.

Мы так и продолжали стоять. Соединение рук недооценивается в шкале интимных жестов. Вы целуетесь с коллегой при встрече и прощании. Близкого друга вы даже можете поцеловать небрежно в губы. Любого знакомого вы, не задумываясь, заключаете в свои объятия. Вы можете даже познакомиться с кем-нибудь на вечеринке, переспать с этим человеком и больше о нем не вспоминать. Но соединить руки в тесном рукопожатии и застыть так на минуту, — разве это не высшее проявление интимности? В этом жесте угадывается нежность и обещание.

Я не могла больше противиться его обаянию.

— Неужели правда? — спросила я, не скрывая благодарности и облегчения.

— Правда.

— Я рада это слышать.

Кожа на ладони Джейка была немного грубоватой, но мне приятно было ощущать его прикосновение. Мы были так близко, что я могла рассмотреть его глаза. Он внимательно смотрел на меня. Передо мной по-прежнему был незнакомец, и я чувствовала себя заинтригованной. Он притянул меня к себе и сжал в своих объятиях. Я прильнула щекой к его шее. Я готова была раствориться в нем, довериться ему, хотя и понимала, какой он ненадежный союзник.

Я не могла бы сказать, сколько мы так простояли. Наверное, довольно долго.

Наконец Джейк нарушил молчание:

— Значит, этот парень хочет, чтобы ты ему позвонила?

— Наверное, да, — задерживаясь в его объятиях еще на минуту, произнесла я.

— Не кажется ли тебе все это странным?

— Что?

— Ну, ты только проанализируй все.

Мы сели за стол, лицом друг к другу.

— Во-первых, почему ты решил, что это мужчина? — поинтересовалась я.

Я и сама придерживалась того же мнения, но мне важно было услышать, что по этому поводу думает Джейк.

Он задумался на мгновение.

— Почерк мужской. И в статье говорится, что женщина умерла, а ребенок исчез. Остается только мужчина, да?

— Хорошо. Почему же тебя так смущает, что он прислал записку?