Леонид Тишков - Взгляни на дом свой

Леонтий стоял на камне, укрытый верхушкой огромной сосны, слева от ветра его заслоняла рябина, впереди, ухватившись корешком, росла берёза, искривлённая ветром, она не сдавалась, тянулась ввысь, питаясь мягкой землёй из каменной горсти, которую держала высоко над прудом серая могучая скала-камень. Солнце скользило по ярко-зелёным берёзовым листьям, по ветвям рябины, падало на серый камень, на мох, на тёплую траву, разбиваясь на сотни осколков. Леонтий почувствовал, как внутри живота загорается солнечный свет, солнечное сплетение вдруг распустилось огненными лепестками, вверх, вниз, окутал пах, наполнил кровью его фаллос. Горячая волна приподнялась вверх, толчками стала рваться в небо, в облака. Леонтий расстегнул брюки, и яркий столб вырвался из темноты и устремился вверх, как бы продолжая движение скалы. Ослепительная вспышка нового солнца озарила Леонтия, волна радости захлестнула его, дрожь пронеслась по телу, и вверх вырвалась матово-янтарная жидкость, прямо в облака, оросив скалу, мох, горсть земли на скале. И камень принял её, легко, просто, впитав огненные капли, которые вышли из его тела. Мир замер вокруг, ветер стих, облако нашло на солнце, голубая чаша неба опрокинулась, Леонтий стал лёгкий, как лист, опустился на мягкий тёплый мох, закрыл глаза и замер. Земля поглотила его дар, сотни тысяч жизненных искр, исторгнутых Леонтием, вошли в неё. И земля ответила ему любовью, той самой любовью, которая потом вырастет цветами, деревьями, грибами, мхом, бабочками, кузнечиками, ящерицами и всем живым, что исходило всегда из земли. И ещё она одарит Леонтия своей силой, той самой родной силой, из которой он сам произрос, откуда он появился со всеми своими живыми и мёртвыми.

Есть среди водолазов те, кто хранит в себе кроме тепла свет. Внутренний свет водолазов обитает внутри скафандра, пронизывая органы водолаза вдоль и поперёк, умножаясь в бесчисленных отражениях от внутренней оболочки водолаза. Почти всегда он вырывается наружу, как свет солнца, если бы вы спрятали солнце за пазуху своего тяжёлого драпового пальто. Обладающие светом водолазы излучают его через голову, освещая мир, который у них перед глазами. Этот свет, льющийся из наблюдательного оконца, преображает тёмный и одноцветный мир. Куда ни повернёт светоносный водолаз свою голову, куда ни посмотрит, — всё там другое, камни начинают отражать свет, искриться и переливаться всеми цветами радуги, веточки и пылинки становятся драгоценностями, встречные водолазы отливать красной медью голов и поражать красотой бархата своей кожи. Даже во время осеннего серого дождя такой водолаз может создать саму радугу перед собой, такую маленькую личную радугу, которая будет сопровождать его на прогулке. Обычно радужные водолазы не одиноки, вокруг них собираются другие водолазы, лишённые возможности светиться, кто-то из праздного любопытства, а кто-то из искреннего желания увидеть радужный мир хотя бы краешком глаза, со стороны, чтобы почувствовать красоту мира и, может быть, когда-нибудь научиться выращивать световое существо внутри своего существа.

Водолаз, который хоть однажды начал светиться, не останавливается. Чем сильнее свет выходит из его сердца — тем ярче и прекрасней мир вокруг, тем могущественней радуги, окружающие водолаза. А само тело водолаза, производящее свет, становится тенью своего света. Сам свет становится объёмным и густым, в нём начинают образовываться световые органы — немного похожие на те, что были когда-то в теле водолаза. Последней в световое тело перемещается душа, она легко покидает тело водолаза, ставшее тенью, которая плавно падает на землю. И вот уже стоит световой столб с очертаниями водолаза, а рядом с ним на земле лежит его чёрная оболочка — тень, похожая на тонкий скафандр, который когда-то был водолазом, ходил в тяжёлых башмаках, тянул за собой длинный шланг, вертел медным шлемом в разные стороны. В общем, жил, как все.

Иногда водолазы видят, как где-то вдалеке, вдруг образуется комета, но не падающая, как обычно, а возносящаяся вверх, от тёмной земли куда-то в небеса, за облака. Она становится высокой башней, столбом белого света, вершина которого теряется в космосе. Не пропадая, не уменьшая свечение, не колеблясь, стоит во множестве этот свет на земле водолазов, освещая всё вокруг, как небесный лес огромных лучезарных сосен, манящий водолазов миллионами радуг, приглашающий к преображению.

Пейзаж за окном замедлился, дёрнулся и замер. Поезд остановился, можно сходить, но я так и сижу на скамье, не выхожу, смотрю в окно, за которым видны край облезлого станционного здания, чёрные голые деревья, за ними огромная скала с крошечным силуэтом безрогого оленя. Все пассажиры уже вышли, а я, похоже, не выйду из поезда, а дождусь, когда свистнет паровоз, пустит пары и поедет обратно. Потому что того города, где я родился и вырос, уже нет, он провалился в гигантскую яму, которую вырыли экскаваторы на Кабацкой горе. Они рыли её многие годы, бессмысленно и страшно уродуя тело горы, как белые медведи, отрывающие куски мяса со спины мёртвого кита, лежащего на берегу арктического острова. Со временем котлован приобрёл ужасающие размеры, подкопанные края его рушились, увлекая деревья и кусты, за ними сползала внутрь ямы зелёная кожа горы вместе с колокольчиками, ромашками, луговой травой, всё поглощала эта красная дыра, похожая на вход в Аид.