Леонид Тишков - Взгляни на дом свой

Я приехал осенью в деревню Уваровка на западе Московской области в наш деревенский дом, купленный много лет назад моей тёщей у жительницы Можайска, мать которой прожила в деревне, в этом доме на улице 2-я Ленинградская всю жизнь. Мы оставили все её вещи, табуретки, шкафчики, скамейки, занавески и икону с тремя святыми мучениками Гурием, Самоном и Авивом. За окном рос яблоневый сад. Под одной из яблонь, самой старой и покалеченной, с забинтованным стволом, но всё ещё с полными «антоновкой» ветвями, я обнаружил в земле заржавевшую немецкую каску с пулевым отверстием, пуля задела край железа, и, видимо, этот выстрел стал смертельным для солдата. Вокруг на траве лежали упавшие с ветвей яблоки, огромные, яркие, жёлто-зелёные, они наполняли яблочным запахом весь сад. Я набрал в каску яблоки, принёс в дом и положил на кровать. Яблок было так много, что я ходил в сад и долго собирал их, складывая на покрывало. Под вечер в избе стемнело, и мне показалось, что на кровати кто-то лежит. Да это же яблочный человек, как я не узнал его сразу. Имя его, наверно, нет, точно — Apfelmensch. Во время войны в этом саду или где-то рядом проходила линия фронта, и погиб какой-то немецкий солдат, его похоронили неглубоко под этой яблоней. Теперь частичка плоти, ставшая землёй сада, питает дерево и яблоки уже много лет. И в каждом антоновском яблоке есть что-то от этого человека. Я собрал яблоки в корзину, переложив каждое сухим мхом, и стал ждать, когда можно будет увезти яблочного человека на его родину. Пусть хотя бы малая частица, маленькое яблочное семя вернётся на землю, где он родился человеком, вырос, но началась война, его призвали в Вермахт, отправили в Россию, где он нашёл свою смерть. Когда-нибудь я повезу яблоки от своей уваровской яблони в Германию или может быть в Пруссию, раздам случайным посетителям моей выставки ароматную жёлто-зелёную «антоновку». И каждый съест яблоко, в котором живут атомы безымянного немецкого солдата. Так вернётся на родину солдат Apfelmensch и, может быть, мы все на нашей и на той земле забудем ту войну, которая была так безжалостна к нашим отцам.

Прошлым летом в июле, никак на Троицу не попадаю, я навестил наше кладбище, рядом с моими родителями появилась свежая могилка. Здесь покоится Полина Алексеевна Тягунова, 96 лет, по метрике — Пелагея Алексеевна, пусть земля будет ей пухом. Прожила длинную-длинную жизнь, родилась в Нижних Сергах, здесь же и умерла. На жестяном столе Тягуновых красной скатертью лежат иголки стройной сосны, что выросла из могильной земли. И у Александра Ивановича с Ираидой Александровной повсюду лежат иголки, выросла пижма, зеленеют кустики земляники. Я сорвал красную ароматную ягодку, вкус её был такой же, как в детстве. Только печальней, какой-то предвечный незабываемый вкус.

В один из холодных дней декабря, катаясь на лыжах возле разрушенной церкви села Дьяково, Леонтий увидел помороженного ангела. Он лежал с закрытыми глазами у деревянного поваленного забора, припорошённый снегом, еле шевеля заиндевелыми крыльями. Одет он был бедно, в какую-то старую рваную хламиду, ноги босые, с длинными чёрными ногтями. Вокруг не было ни души, и Леонтию пришлось самому отнести его на дорогу, взвалив на плечи, как мешок с картошкой. Хотя ангел был пожилым и крупным, его тело казалось невесомым. Когда Леонтий нёс ангела, он прошептал ему: «Возьми мой желудок». Показалось, подумал Леонтий. На проспекте Андропова он увидел «скорую помощь» и передал помороженного ангела врачам.

Через три дня в институте, где учился Леонтий, в Абрикосовском переулке проходило очередное занятие по патологической анатомии. Как всегда в аудиторию на каталке привезли умершего, — и какое было удивление и печаль — на мраморный стол положили того самого ангела. Вскрытие показало, что многие органы ангела были отморожены, а умер он от сильного переохлаждения. Когда собрались зашивать труп, бросил внутренности в полость ангелова тела и хотел положить туда же для наполненности крылья, Леонтий остановил, попросив крылья отдать ему. И тут вспомнил, что ангел сказал ему тогда, у забора, когда он нёс его: «Возьми мой желудок». Леонтий отыскал среди внутренностей желудок ангела, завернул в кусок марли вместе с крыльями и унёс органы помороженного ангела домой. Дома он завернул крылья в старую газету и спрятал на дне чемодана. Когда же Леонтий обмыл желудок под струёй тёплой воды в ванной, то увидел, что он был из хрусталя. Весь хрустальный, желудок ангела излучал небесный свет. Где-то в глубине гранёной слизистой мерцала голубая душа, освещая вокруг предметы. Леонтий аккуратно положил желудок рядом с крыльями, прикрыл старой фланелевой рубашкой, закрыл чемодан и лёг спать.