Зигфрид Ленц - Хлеба и зрелищ

— А я еще могу выбирать? — спросил Берт.

— Не знаю, — сказал я. — Все покажет твое решение.

Берт столкнул в воду нос лодки. Потом спрыгнул в лодку, всунул весла в уключины и сказал:

— Подождем еще, старина. Поглядим, что будет дальше. Сперва я должен поговорить с Матерном и успокоить викторианцев. Думаю, что я перегнул палку. Вначале я хочу уладить эту историю. И ты можешь мне помочь.

Да, я в последний раз высказал ему все, что было у меня на душе. И почувствовал даже некоторое облегчение. Мне показалось, что я кое-чего достиг. Может быть, именно поэтому я с такой охотой выполнил его просьбу — помог урегулировать дела с Матерном и другими. Викторианцы сразу поняли, на кого я намекаю в своей статье, они без труда догадались, что я имею в виду Берта. Я написал, что с хорошим бегуном надо обращаться иначе, нежели со сторожем на стадионе. Совершенно естественно, что очень хороший спортсмен обладает тонкой нервной организацией. Человек, который выдерживает немыслимые перегрузки, обычно немыслимо впечатлителен и уязвим. Поэтому спортивное общество, за которое выступает первоклассный спортсмен, писал я, обязано считаться с ним… Мои надежды оправдались: викторианцы прочли статью. Матерн понял намек и, фигурально выражаясь, снова прижал к груди Берта: казалось, все уладилось…

…О боже! Их нагоняет Муссо, крутобедрый, загорелый до черноты Муссо. Он обошел Оприса, обошел Сибона и Хельстрёма; события приняли угрожающий оборот, рывок Муссо все еще продолжается; как видно, итальянец решил обойти Берта, а может, он этого вовсе не хочет, может, он просто намерен создать себе хорошие предпосылки для рывка перед стартом. Муссо славится своим предстартовым спуртом, в последние секунды он уже не раз побеждал самых опасных соперников… Неужели этот забег также решит его рывок?.. Муссо замедляет темп. Может быть, он задумал остаться между Бертом и Хельстрёмом. Не исключено. Теперь Муссо удлинил шаг, его плечи чуть расслабились. Нет, результаты этого забега еще нельзя предсказать. А если что-нибудь и можно предсказать, то лишь учитывая самообладание Хельстрёма и Сибона, их непоколебимую уверенность в своих силах. Как спокойно они бегут, не меняя раз избранного темпа, не обращая внимания на борьбу противников за место! Сразу видно, что они верят в победу… Муссо что-то держит в руде, — кажется, носовой платок, которым он на бегу вытирает затылок и лицо… Взяв поворот, Берт оглянулся, узнал Муссо, но выражение его лица не изменилось… Возможно, он считает, что Муссо менее опасен, чем другие. При каждом шаге Муссо четко вырисовываются мускулы на его ногах, мускулы икр, бугры мускулов на бедрах. Муссо — тип бегуна-силача. А Хельстрём — бегун прирожденный. Так, по крайней мере, следует из классификации Гизе. У кого больше шансов на победу? Согласно теории Гизе, прирожденному спортсмену легче прийти первому, во всяком случае, на дальних дистанциях: у него более емкие легкие, более выносливое сердце. Зато спортсмен с особо развитой мускулатурой — царь и бог на коротких и средних дистанциях. Если победит Хельстрём, то тем самым победит теория Гизе. Разве не так?

Победы Берта… За все те годы он не потерпел поражения ни в одном забеге. И мы сами, и викторианцы привыкли к тому, что его имя — залог победы. Абсолютный чемпион ФРГ, абсолютный чемпион Европы… Все рекорды принадлежали Берту Бухнеру. Когда он бежал, не возникало вопроса, кто окажется победителем. Противникам оставалось бороться только за второе и третье места. В Або, в Мальмё, в Лионе, на вечернем спортивном празднике в Манчестере, в Будапеште, на летних соревнованиях в Неаполе — повсюду он приходил первым. Там, где он появлялся, исход забега был предрешен… И так считали не только мы с ним, но почти все зрители, заполнявшие трибуны. Он был всеобщим любимцем, почти все болели за него. Перед каждым стартом он искал меня глазами, я махал ему рукой, он махал мне в ответ. И я был твердо уверен, что он победит. Казалось, между мной и им существует некий тайный сговор, и перед стартом мы подаем друг другу важный сигнал; наш кивок можно было счесть своего рода талисманом, приносящим счастье. Мои соседи по трибуне поворачивали головы, мерили меня вопросительными взглядами. Конечно, они знали Берта, и им хотелось понять, что за таинственная связь существует между мной и им… Годы побед… Каждый уличный мальчишка повторял его имя, и когда ребята бежали наперегонки, они кричали: «Чур, я буду Бертом Бухнером!» Девушки в женской спортивной школе организовали кружок Берта Бухнера, они коллекционировали его портреты и на своих вечерах угощали Берта домашними тортами. Я вовсе не удивился, когда однажды к Берту в магазин пришел незнакомец с каким-то обращением. Это произошло в год Олимпийских игр, имя Берта было у всех на устах, и незнакомец во что бы то ни стало хотел заполучить его подпись под обращением против ремилитаризации или против несправедливого налога на оборот… Не помню сейчас точно, о чем шла речь в этом обращении.