Зигфрид Ленц - Хлеба и зрелищ

— Если ты слышал репортаж о соревнованиях по бегу, старина, значит, ты в курсе дела. Дал себя уговорить «Виктории». Так надо было, у портовиков я не продвинулся бы.

Я посмотрел на него, ничего не сказав, и он продолжал:

— Я точно знаю, о чем ты думаешь, старина. Думаешь, что это скверная история и что мне надо было остаться у «Львов гавани» до скончания века, потому что Кронерт и его друзья вытащили меня с уксусной фабрики, накормили и помогли выйти на старт. Все это так, старина. Они очень много сделали для меня, и я всегда буду им благодарен за это. Но построить свою жизнь на благодарности нельзя. Излишняя благодарность никому не нужна. Я всегда чувствовал себя неловко перед людьми, которых обязан благодарить. Благодарность это что-то вроде цепи, которая приковывает тебя к месту. А я хочу идти дальше, должен идти дальше. Каждый бежит свой круг по особой гаревой дорожке. Каждый участвует в беге ради чего-нибудь. Человек старается быть впереди, старается, чтобы его никто не обогнал. Больше, собственно, мне нечего сказать тебе. Я и сам удивляюсь, что наговорил так много; верно, только потому, что ты, старина, располагаешь к откровенности. Тебе надо знать всю подноготную. Теперь мы с Дорном в одном обществе.

Берт замолчал, ожидая моего ответа. Карла грызла пастилки. Но я не мог ему ничего сказать и не хотел ни о чем расспрашивать. Я только коротко пожелал ему удачи. Берт был явно обижен. Не выдержав моего немногословия, он начал торопливо, с наигранной бодростью рассказывать, как все произошло.

— Все началось с Карлы, — сказал он.

Это, впрочем, я понял и сам. Муж Карлы, доктор юриспруденции Уве Галлаш, работал юрисконсультом в «Виктории». Берт сообщил мне, что карьеру обеспечили ему Карла и Уве.

— Не упади с кровати, старина: я стал теперь коммерческим директором магазина спортивных товаров. Загляни как-нибудь в мою лавочку. Теперь я могу спокойно готовиться к институту.

Да, все то время, пока они сидели у моей постели, мне казалось, будто осколок снова торчит у меня в теле. Я почувствовал облегчение, только когда они собрались наконец уходить. Берт пообещал прийти снова, на другой же день, но я знал, что он не придет, тем более один. И он не пришел.

Выйдя из больницы, я поехал к нему. Магазин спорттоваров, где он работал, находился между цветочным магазином и аптекой. Я постоял перед витриной: хоккейные клюшки, роликовые коньки, медицинские мячи, тренировочные брюки, купальные трусы, трубки для подводного плавания, спортивные свитера, спортивные носки и ботинки, копье, настольный теннис, туфли на триконах, игральные карты, а в углу плакат: «Знаете ли вы, какие семь преимуществ есть у спортивного белья?». На плакате красовался мужчина с безупречной фигурой и самодовольной ухмылкой: он явно знал, какие семь преимуществ есть у спортивного белья. Войдя в магазин, я увидел продавщицу в желтом джемпере — маленький лоб, широкие плечи. Берт звал ее Нанни. Облокотившись на прилавок, Нанни с улыбкой поманила меня, но прежде, чем я успел произнести хоть слово, сзади меня неожиданно появился Берт. И вот уже тот злосчастный визит в больницу забыт, забыто все, что нас разделяло. Держа руку на моем плече, Берт провел меня мимо Нанни, мимо штабелей ящиков, мимо гор спортивного белья в целлофановых пакетах в контору. Острый запах кожи: медицинские мячи, футбольные мячи; «старое сердце снова становится молодым», на полке эспандеры для укрепления спинных мышц.

— Я долго ждал — сказал Берт, — но я понимал, что ты все равно придешь. Мы связаны одной веревочкой, старина. Нельзя поставить на всем крест. А теперь осмотрись. Первый шанс уже использован. Для того чтобы тебя успокоить, скажу: я уже поднакопил столько, что на первый семестр мне хватит. Но сначала осмотрись, старина.

Потом, за чаем, Берт рассказал, что расстался со «Львами гавани» по-хорошему, они проводили его с добрыми напутствиями, все, кроме Бетефюра, Бетефюр попрощался сухо. A Tea? Я задал ему всего один вопрос — о Tea.

— Все осталось по-старому, — сказал Берт. — Сегодня вечером она придет ко мне, в мою новую хибару. Я ведь переехал, старина, тебе тоже надо будет посмотреть мою новую хибару, если ее можно назвать хибарой, но сначала пообедаем вместе в клубе.

Не помню, в какой машине мы ехали, не помню, ездил ли Берт уже тогда в машине Карлы… В магазине остался Альф, этот смазливый и наглый парень: он был поглощен флиртом с Нанни и не пожелал обедать. Мы с Бертом оказались одни, и он отвез меня в клуб спортивного общества «Виктория».