Максим Макаров - Кадетство.Выбор

— Да кому какое дело до чужого горя?

Василюк резко наклонил голову — так, словно у него затекла шея.

— Это за кого же ты нас принимаешь?

— За сволочей и подонков, по всей видимости! Это мы-то тебе чужие?.. Ну… спасибо! — Прапорщик в сердцах чуть не сплюнул, но вовремя сдержался.

Андрей пристыженно молчал. Он никак не ожидал такой реакции.

Взрослые сильные мужчины всерьез злились на него за то, что он не бросился им жаловаться и ныть. Но, с другой стороны, почему обязательно ныть? Можно ведь было просто спросить совета… А ведь ему это даже в голову не пришло. Леваков опустил взгляд.

Василюк тем временем продолжил:

— Андрей, запомни: мы должны первыми узнавать о таких вещах.

Особенно когда речь идет о жизни и смерти.

Не поднимая головы, Андрей пробормотал:

— Вы бы все равно ничем не помогли…

— Грош нам цена, если так, — ответил майор. — Какая сумма необходима?

Кивнув на стол, где лежал пакет с деньгами, Леваков сказал:

— Двадцать тысяч уже есть, надо еще сорок.

Кантемиров во второй раз за сегодняшний день присвистнул. Но майор его одернул:

— Не свисти, денег не будет. — И добавил, уже глядя на Левакова: — Все, Андрей, иди на занятия. Мы тебя потом вызовем. А это, — он указал на деньги, — я лучше в сейф положу.

Нечего с такой суммой по училищу разгуливать.

Перед тем как выйти, Андрей посмотрел на обоих и едва слышно прошептал: «Спасибо».

Когда дверь за Леваковым закрылась, Василюк покачал головой, пожевал губы и, не произнеся вслух ни слова, выложил на стол все, что было у него в карманах, затем порылся в ящиках стола, вытащил оттуда еще пару купюр и добавил их к остальным.

Кантемиров, не обращая на него внимания, лихорадочно обыскивал свои карманы. А когда извлек все возможное, с досадой бросил:

— Эх, мало! Ну, ничего, я еще у соседа займу. — И добавил свои деньги в общую кучу.

Василюк собрал банкноты и, засовывая их в сейф, попросил прапорщика:

— Ты там нашим скажи, хорошо? Пусть… ну, кто сколько может.

Мог бы и не говорить, подумал Кантемиров, выходя.

2.

Синицын едва дождался окончания первого урока. Андрей вернулся от командира, когда звонок уже прозвенел, и молча сел на свое место.

Илья украдкой посматривал на друга, пытаясь угадать, чем обернулся для него визит к командованию, но лицо Андрея оставалось непроницаемым. Разве что время от времени на нем мелькала удивленная улыбка. Однако она тут же исчезала, поэтому Илья не ту, и протянул их другу. Уж ему-то они точно нужнее.

— Эх, Андрюха, Андрюха! Ну чего ты молчал? — И он в шутку ударил друга кулаком в плечо, точь-в-точь как любил делать его отец.

Леваков тем временем вертел в руках деньги Синицына.

— Слышь, Илья, а откуда у тебя столько?

— Ерунда, на мобильник копил, — соврал Синицын. — Но телефон мне родители и так подарят. Так что бери и не переживай.

Андрей взял деньги и еще раз пожал товарищу руку.

К обеду, как Леваков и предполагал, слух о его беде облетел почти все училище. Перепечко приплел одним из первых и, извинившись, что мало, впихнул ему двести рублей. Чуть позже Сухомлин с Трофимовым выложили на двоих еще пятьсот. Вскоре начали подходить незнакомые ребята из других взводов. Подбегали старики. Эти заглядывали в класс, хмурились, спрашивали: «Где тут у вас Леваков?», а затем всовывали Андрею деньги и убегали, не дожидаясь благодарности.

Андрей ходил как чумной. Никто его ни о чем не расспрашивал, не пялился в спину, не требовал говорить «спасибо». Часто бывало и так, что неизвестный ему суворовец вдруг останавливался рядом и говорил: «Ты ведь Леваков, кажется?» Андрей соглашался. Тогда суворовец отвечал: «Вот и хорошо, я как раз тебя искал». И протягивал ему деньги.

Однако, несмотря на калейдоскоп лиц, Леваков запомнил каждое. Точно так же он запомнил каждое не высказанное слово, каждый жест.

Первое время Андрей стеснялся, неловко мял банкноты и настороженно смотрел вслед очередному кадету. Но потом вдруг понял, что ведь оно иначе и быть не могло. Ведь случись подобное несчастье с кем-то другим, он сам, Андрей, наверняка одним из первых пришел бы на помощь товарищу. Так почему же о других он думал иначе? Какое он право имел так о них думать?

К Левакову не подходили только офицеры. А не подходили они потому, что сбрасывались в кабинете командира третьего взвода. Василюк не успевал закрыть сейф, как раздавался очередной стук в дверь.

Майор подсчитал, что за полдня они сумели собрать больше десяти тысяч рублей. А ведь знали о происходящем еще далеко не все.