Кэтрин Хайд: Когда ты был старше

— Когда-то ты все знал лучше меня.

— Разве? Я этого не помню.

— Ну да, было дело.

— Но я этого не помню. Это там. Прямо там. Герсонов рынок. Прямо там, на углу.

Я заехал на парковку. Остановился. Подождал, пока Бен выйдет. Но он, похоже, больше не торопился. Я глянул на часы. У него оставалось еще целых три минуты. Бен отстегнул ремень, но больше не двинулся с места.

— Эй, братишка, — сказал он. — Хочешь кое-что узнать?

— Обязательно, — но я понимал, что мне это совсем не понравится.

— Когда мама вернется?

Легкие сами собой заполнились воздухом. Обычно такого не случалось. Но сейчас эта их способность меня удивила. Неужто нам и вправду нужно заниматься этим перед началом его рабочего дня?

— У нее не получится.

Бен покачал головой:

— Она всегда возвращается.

— И сейчас бы вернулась. Если бы могла. Только она не может.

— Ты говоришь как-то не так. Ты не знаешь маму, как я ее знаю. Она всегда возвращается. Я хотел только узнать, когда.

Он выпрыгнул из машины и хлопнул дверцей.

Я смотрел, как он, идя к двери, перебирал длинными худыми ногами, будто они принадлежали кому-то совершенно другому.

До того как я уехал в колледж, у меня была куча времени, чтобы насмотреться на эту походку, но меня по-прежнему удивляло то, как он вышагивал на своих двоих. До того выдержанно, что становилось страшно. Девушек и неприятности притягивал к себе словно магнит. Тогда-то девчонки вовсе и не спешили прочь.

Внутри рынок был освещен лишь наполовину. Явно еще не открыт. Бен постучал в автоматически раздвигавшуюся дверь, и через некоторое время пришла женщина, отперла ее ключом и рукой сдвинула в сторону. Ровно настолько, чтоб Бен протиснулся внутрь.

И я подумал: « Это мой старший брат. Что тут поделаешь? »

Я неспешно ехал обратно к маминому дому… до сих пор категорически отказываюсь называть это место домом… и заметил свет в окне небольшой пекарни на углу. Трудно сказать, было заведение открыто или нет.

Пекарня новая. Во всяком случае ей было меньше шести лет. Очень четко помню, что на этом углу когда-то размещалась химчистка.

Я подъехал и припарковался у входа. Было странновато видеть улицу настолько пустой почти в семь утра. Будто в каком-то фантастическом фильме вдруг выясняется, что ты единственный, кто остался в живых. Что стряслось с представлением о том, что канзасцы встают рано? Куча рабочих смен здесь начиналась в семь утра, а не в девять, как в больших городах. А вот сейчас если жители и проснулись, то почему-то попрятались.

Я прочел название заведения, тщательно выписанное на одной из витрин: « ВЫПЕЧКА ОТ НАЗИРА ».

Вот и думай после этого, что здесь ничего не меняется.

Дверь была не заперта, и я просунул в нее голову.

— Вы открыты?

Увидел, как в мягко освещенном пространстве кухни за стойкой появилась головка молодой женщины. Волосы черные, как смоль, стянуты сзади, но не покрыты сеткой или пекарской шапочкой. Глаза у девушки были больше черными, нежели темно-карими, если только это не было игрой освещения. Короткие рукава белой футболки были закатаны почти до плеч. Сама незнакомка была маленькой. Тоненькой и маленькой.

— Не совсем, — отозвалась она. В речи прозвучал акцент, но какой, я не смог определить. — Мы открываемся в семь. Но… что вам угодно? Булочки еще в духовке, зато пончики готовы. Вы просто кофе с пончиком хотите?

Мне вдруг кофе с пончиком захотелось больше, чем ребенком хотелось вырваться из этого города. Больше, чем захотелось сигарету, пока я болтал с Беном. Сколько уже дней прошло, когда я в последний раз роскошествовал по-маленькому или вообще ощущал хоть какое-то удовольствие. Кофе с пончиком вдруг поманили, как земля обетованная. Сойду с ума, если не доберусь до них.

Хотелось сказать: «Вы и не представляете, как сильно хочу». Но не хотелось, чтобы она посчитала меня каким-то чудиком. И произнес:

— Было бы здорово.

Я закрыл за собой дверь и подошел к стойке. Лотки в витрине еще не были заполнены пончиками. Они все лежали на полках в глубине, рядом с девушкой.

— Вы что хотите? — спросила она. — У нас есть глазированные, хворост, с сахарной пудрой, плюшки с корицей… с повидлом пока нет. Не было времени начинить.

Меня вновь поразил ее акцент, но — на слух — незнакомый.

— А какие вкусные? — поинтересовался я, чувствуя себя таким же хорошим собеседником, как и мой брат Бен.

— Вкусные все. Но глазированные еще теплые. Есть что-то особенное в пончиках, когда ешь их горячими.