Станислав Рудольф - Дальтоник

Он прислонился к стенке, выложенной розовым кафелем, и сзади наблюдал за женой. Материнство не испортило ее фигуры, разве что бедра стали пошире. Ноги остались такими же стройными, как и раньше.

Дана потянулась к махровой простыне, Павел подал ее.

— Ну?.. — снова спросил он.

Дана укутала голову Павлика и принялась вытирать ему волосы.

— Делай что хочешь. Мое мнение тебе давно известно. Но жить так дальше я не могу!

— Как это понимать?

— Так понимать, что нам надо разъехаться.

Он оскорбленно усмехнулся и сказал:

— Меня тебе уже мало?

Дана дала ребенку чистую пижаму. Павлик умел одеваться сам. Простыню развесила над батареей.

— Ты, Павел, никогда не сможешь понять, что супружеская жизнь — это не только постель.

— Но, между прочим, в постели ты об этом почему-то не говоришь! — судорожно хохотнул он.

Дана взяла ребенка на руки и понесла в комнату, рядом с их спальней. Павел как побитый плелся вслед за ними.

— У тебя кто-нибудь есть? — спросил он вдруг. — Губерт или тот подонок Лекса, а может, еще кто, кого я не знаю?

— Тебе самому не противно? — Дана повернулась к мужу и в упор строго смотрела на него. От такого взгляда Павел обычно отводил глаза. Иногда ему казалось, что он женился на женщине, лет на двадцать старше его. Дана обращалась с ним как с ребенком, и это его задевало.

— Павел, — Дана почти умоляла, — уйди от нас. Переезжай в Прагу, у тебя есть где жить! Дай нам с Павликом пожить нормально.

— Что значит «нормально»?

Дана глубоко вздохнула.

— Без тебя, без этого бесконечного нервотрепа. Разойдемся. Я о Павлике позабочусь, а ты спокойно займешься учебой и своими «хобби».

Павел вцепился в спинку детской кроватки.

— Я думал, что ты способна понять меня!

— Да! Я пыталась дать тебе все, что было в моих силах! Больше их у меня нет! Уезжай, Павел…

— Это что — расчет без выходного пособия? — спросил он с иронией.

Дана укрыла сына, поцеловала в щечку и вернулась в кухню мыть посуду. Больше они ни о чем не говорили. Павел выкупался. До половины десятого смотрел телевизор. Дана вымыла в кухне и в коридоре полы, легла в постель и взялась за книгу, пытаясь сосредоточиться. Павел вошел в спальню.

Вот какая пошла у них жизнь.

Сегодня у них, кажется, состоится очередное выяснение отношений.

А ей еще надо написать планы уроков на завтра, разделить ребячьи деньги за шиповник, состряпать хотя бы один конспект по рекомендованной методической литературе, потом догладить белье… За что хвататься раньше?!

Послышался энергичный стук в дверь. В класс заглянула Эва Мокра. На ней уже надето теплое пальто, на голове шапочка из того же меха, что и воротник.

— Идем? — улыбнулась она Дане. — Я-то думала, что ты давно ушла. Я занималась с отстающими — этого мальчишку Моудрого, наверное, так и не научу твердым гласным. До того тупой! — Она подождала, пока Дана оденется, и продолжала болтать: — Заявись ко мне кто-нибудь на урок и вызови этого Моудрого к доске — мне конец: этот вундер такое ляпнет, хоть стой, хоть падай! — Она помогла Дане натянуть пальто.

— У тебя хорошее настроение! — Дана отметила про себя ее необычную разговорчивость.

— Мою малышку Радку взяли в детский садик!

— Наконец-то!..

— Теперь мама сможет пойти работать. А мне не придется таскать ребенка на другой конец города.

— С сегодняшнего дня? — поинтересовалась Дана, запирая класс.

Эва кивнула и стала рассуждать вслух, что́ они с Радкой смогут теперь себе купить. Ведь больше не придется платить той бабе шесть сотен в месяц за ребенка!

— А он? — спросила Дана об отце Радки.

— Не пишет. Поеду в Прагу, может, в министерстве чего-нибудь добьюсь?

— Возьмешь отгул?

— У меня в среду уроков — всего ничего. Я их потом отработаю.

Эва с Даной осторожно спустились по главной лестнице, еще мокрой после мытья, и вышли на улицу.

Шел мелкий снег.

— Ирена, ты непременно должна его навестить!

— Не поеду. Не хочу его видеть!

— Говорят — его дела плохи!

— Для меня он — чужой человек. Мы разошлись!

Мать была непоколебима.

— Что люди скажут? Что бросила человека, когда ему плохо! Ты этого добиваешься?

— Мы разошлись еще до аварии. И тебе это известно, мама!

— Неужели ты считаешь, что из-за одной ссоры?..

— Это не ссора, мама!

— Тем не менее, Ирена, ты должна поехать!

С того момента когда Мирек пренебрег обязательными для всех водителей правилами преимущества, уже прошла неделя. Мать не прекращала одних и тех же разговоров. «Должна, обязана, что скажут люди?» К ним приезжали родители Мирека, печальные, преисполненные опасениями за жизнь сына. Ирена успела скрыться в задней комнате. Но и через закрытые двери она услыхала достаточно, чтобы иметь представление о его состоянии. Состояние Мирека было, несомненно, тяжелое, переломы — сложные. Но все это не могло искупить измены. Ночь, проведенная в за́мке, была, безусловно, не первая. И вполне вероятно — не последняя.