Станислав Рудольф - Дальтоник

Геленка не понимала. Ей казалось, что Каплирж высказывается не слишком конкретно, что он и определил по выражению ее лица.

— Послушайте, Геленка, вы помните разговор о зале революционных традиций? Я преподаю историю в восьмом классе. Стараюсь тот материал, что мы проходим, обобщить и подать, связав с событиями, происходившими в нашем крае. Не стану вам повторять все эти прописные истины, но на создании зала традиций благодаря товарищу Влаху, как вы знаете, теперь, увы, поставлен крест, хотя я убежден, что при доброй воле и желании в школе нашлось бы свободное помещение, даже если бы мы стали вводить сменное обучение. Ну что ж, ладно! Но когда я пошел к директору с просьбой, чтоб он дал мне возможность дважды в неделю проводить с восьмыми классами уроки истории в музее, как было договорено, директор Ракосник только пожал плечами, ссылаясь на то, что у него нет средств на покупку электропечи. — Брови у Каплиржа полезли вверх. — Если б хоть Гавелка был поэнергичней! Чем он, собственно, занят? Перепиской приказов, объявлений, перебранкой с уборщицами — вот и все… И таких примеров… — Каплирж горько усмехнулся и поскреб лоб с большими залысинами. — Сколько раз, скажем, он присутствовал на ваших уроках?

— Еще ни разу!.. — призналась Гелена.

— Я, естественно, против него ничего не имею. Мы давно знакомы, и мне трудно говорить о некоторых его ошибках, чтобы он, боже упаси, не подумал, будто я намерен занять его место. Все это — чрезвычайно деликатные вопросы. Я заговорил о них лишь в связи с необходимой перестройкой работы нашей школы, чтобы и мы могли идти в ногу со временем — я подчеркиваю, хотя и весьма неохотно: но, увы, на самом деле этого нет. Мы учим детей, как учили сто лет назад. — Йозеф Каплирж сделал многозначительную паузу и допил свое вино.

В комнату вошла его жена и с приятной улыбкой на блеклых, бесцветных губах пригласила их к столу.

Она накрыла на три персоны большой стол в столовой.

— У вас прекрасная квартира! — похвалила Гелена просторные комнаты, через которые они шли. Для двоих, подумала она, излишняя роскошь! Мебель напоминала ей старые чешские фильмы, в которых играл еще Теодор Пиштик, где добродушные фабриканты курили неизменные сигары.

На закуску была подана рыба под маринадом, с салатом из сельдерея. Жаркое напоминало китайскую кухню. Очень, очень вкусно! Пани Каплиржова, бесспорно, отличная кулинарка. Гелена, оценив ужин, спросила хозяйку, где она работает.

— Тонка уже на пенсии! — пояснил Каплирж. Гелена охотно дала бы себе две оплеухи за такой бестактный вопрос. Если быть чуть повнимательней, то нетрудно вычислить, что хозяйке уже давно за шестьдесят.

— Она работала в нашем же доме, внизу, в аптеке, — продолжал Каплирж. — Ее отец был магистром фармакологии, аптека принадлежала ему, как и весь этот дом. Тонке, естественно, тоже пришлось изучать фармакологию — она, единственная из троих детей, пошла по стопам своего отца. Ну а теперь сидит дома, не так ли? — Он попытался изобразить на лице некое подобие улыбки, и женщина взглянула на него с благодарностью.

Вскоре она убежала в кухню и возвратилась с яблочным струделем. Гелене пришлось положить себе и пирога, хотя она сопротивлялась.

— Я вам сейчас кое-что покажу! — спохватился Каплирж.

— Да-да! — Его жена уже знала, о чем речь, и заговорщически посмотрела на Гелену.

Каплирж вернулся в комнату, держа в руках коробку, обтянутую темно-красным полотном.

— Это гордость Пепы, — заворковала женщина, и было видно, что она радуется моменту, когда он откроет крышку коробки.

Каплирж откинул крышку, и Гелена наклонилась, чтобы лучше видеть. Коробка была почти полна маленькими картонками, поставленными в отсеках по алфавиту. Гелена поняла, что это визитные карточки. Каплирж прикрыл их ладонью, словно желая приласкать.

— Вот собираю уже двадцать лет! — медленно произнес он. — И сам теперь не помню, с чего это началось… Знаете, сколько их у меня на сегодняшний день?

Молодая учительница уставилась на него любопытными карими глазами.

— Пять тысяч?.. — попыталась она угадать.

Хозяева с улыбкой обменялись взглядами.

— Пятнадцать тысяч двести двадцать восемь! — ответил Каплирж, наблюдая, какое впечатление произвели на Гелену его слова.

Гелена ужаснулась.

— Сколько?..

Хозяин коллекции склонился к визитным карточкам и стал доставать лучшие экземпляры. Он выкладывал их на стол, одну за другой. Перед Геленой дефилировали министры, футболисты из «Реал-Мадрид», певцы и актеры, политики, чьи имена ей ничего не говорили, японский посол и какой-то бразильский торговый советник, она насчитала у него семь имен. Визитные карточки были напечатаны по-латыни и кириллицей, но были и такие, на которые словно прилипли рассыпанные впопыхах чаинки, а на двух пестрели загадочные китайские иероглифы.