Станислав Рудольф - Дальтоник

— Адамцева у вас уже была? — спросила Ивана.

— Нет, наверное, тоже со временем туго. В первом классе так много хлопот с детьми. Но она непременно зайдет. Идемте к нашему больному. Златко, угадай, кто к тебе пришел? — спросила она у сына, стоя в дверях детской комнаты.

Бендова прошла вперед, Ивана поставила палку к стене и двинулась следом.

Златко лежал в постели в пижаме, левая рука по самое плечо была забинтована. На белом одеяле валялось несколько книг и обертка от шоколада.

— А, так это вы? — не слишком любезно встретил Ивану Златко. — А я думал, что та тетка с уколами. Ух, как я ее ненавижу!

Иванка дохромала до постели. Бенда-отец придвинул стул, чтоб она могла сесть. Ей так хотелось приласкать ребенка! Но, овладев собой, Ивана лишь сказала:

— Как ты себя чувствуешь, Златко?

Ребенок бросил взгляд на родителей и с раздражением крикнул:

— Ну! Ты к кому пришла? Я полагаю, ко мне, да?!

Родители покорно удалились, и отец тихо притворил за собой двери. Ивана повторила вопрос. Златко испытующе смотрел на нее.

— А разве ты ничего не знаешь?

— Нет!.. — ответила Ивана, стараясь не отводить взгляда.

— Плохо. Они тебе говорили?.. — Златко имел в виду родителей. — Никак не заживает. Придется опять резать.

Ивана осторожно дотронулась до его маленькой руки, которой он придерживал раскрытую книгу.

— Переплывешь, Златко! Ты же не баба какая-нибудь! — подбодрила она мальчика.

Он задумался, а потом спросил:

— Ты ведь хромаешь, не так ли?

— Да, — призналась она в замешательстве.

— Ну и как?

— Иногда приходится туго…

Златко низко опустил кудрявую головку и задумался.

— Против увечья человек бессилен, правда?

— Я бы этого не сказала. Не совсем…

— Что же надо делать?

— Побольше думать о других, чтобы на собственные болячки не оставалось времени! — сказала Ивана просто и поймала себя на мысли, что разговаривает с ним как со взрослым.

— А ты пробовала? — продолжал он выспрашивать.

— Случалось. — Ивана засмеялась и стала разглядывать комнату: вдоль стен застекленные полки с игрушками, модели самолетов и гоночных автомобильчиков, несколько книг со сказками, конструктор «Меркурий», ракетка от бадминтона и коробка с мячиками. — Играешь, Златко?

— Нет… у меня на это времени не хватает.

— А что же ты целый день делаешь?

— Читаю…

Ивана взяла в руки одну из книг, лежащих на постели, и раскрыла. Это был учебник математики для вузов. Она с удивлением посмотрела на мальчика.

— Это?

— А почему бы и нет? Написано ведь по-чешски!

Полистав учебник, Ивана с отвращением пробежала глазами сложные формулы и положила книгу обратно на постель.

— И ты все понимаешь?

— Почти… — Златко оперся на локоть здоровой руки и сморщил лоб.

— Но они тоже здорово завирают! И воображают, будто я им просто так поверю. — Из тайничка, в щели между кроватью и стеной, он достал целую кипу исписанной бумаги, оглянулся на дверь и понизил голос: — Они отнимают у меня карандаши и бумагу, не хотят, чтобы я делал расчеты, но ты на меня не нажалуешься, правда?

Ивана молча кивнула. Златко разложил перед собой на одеяле листки.

— Слушай! — Он взял одну страничку в руку. — Эти дураки утверждают, будто в каждом бесконечном множестве логических или математических утверждений S можно построить в рамках правил указанного множества такое утверждение T, что его истинность или ложность нельзя ни доказать, ни опровергнуть с помощью правил этого множества S.

Он нервно схватил другой листок.

— Я сначала попробовал, всегда ли можно дополнить множество S определенным множеством утверждений U так, чтобы — посмотри — это новое расширенное множество S’ было бы равно S + U и при этом давало бы возможность доказать или опровергнуть истинность или соответственно ложность всех выражений T. Они рассчитали, что множество S не противоречиво и из него невозможно одновременно дедуктивно вывести утверждение «P — истинно», «P — ложно», или что единица равна нулю, поняла? Но вчера я разбил градусник. Когда я держал на ладони ртуть и она распадалась на мелкие шарики и снова соединялась в один большой, то один плюс один давали не два, а опять один шарик, следовательно i1 = 0, я знаю, что соединил два разных приема, но когда я применил это к множеству утверждений S, то истинность была ложностью, я — был и не был.

Златко смотрел на нее, ожидая ответа. Ивана видела, что его лихорадит.

— Ты поняла? — спросил он еще раз.