Николай Москвитин - Повесть о Макаре Мазае

— Буржуи, нэпманы, кулачье последние денечки догуливают. Их и без тебя Советская власть к ногтю прижмет, — и, глядя в доверчивые мальчишечьи глаза, спросил:

— А почему ты в детский дом или в колонию не идешь?

— Сколько раз убегал, когда в милицию тащили, — признался Мазай. — Я человек вольный, свободу люблю!

— Дурачина ты, — по-доброму усмехнулся его собеседник. — И свобода твоя не стоящая. Ну, раз ты такой свободолюбивый, вот тебе мой наказ: возвращайся на Кубань, в родную станицу, и айда прямиком к станичным комсомольцам. Они твою душу бродячую наверняка поймут, пригреют тебя и работу подыщут. Послушай меня, родной отец тебе то же самое посоветовал бы!

И он взял Макара за руку.

Из-за угла выскочил «Дубровский»:

— Это еще что за фраер? — выкрикнул он, но приблизиться не решился.

— Отцов братеник! — отозвался Макар.

О своем возвращении на Кубань Макар Мазай впоследствии рассказывал так:

«Полтора года беспризорной жизни пролетели быстро. Я ехал в родную станицу полный надежд. Весенняя земля пьянила, она звала к себе, и мне казалось, что я способен перевернуть горы…

Меня давно тянуло к комсомольской молодежи. Встречаясь с комсомольцами, я часто им завидовал. Вечером пошел в станичный комитет комсомола.

То ли на меня подействовала обстановка — аккуратно убранная комната, портреты на стенах, деловитый вид парней, оживленные осмысленные разговоры, — то ли от усталости, но я размяк, и мне очень хотелось открыть кому-нибудь свою душу.

В комсомольском комитете оказались чуткие товарищи. Я рассказал им обо всем — как жил, как попал к беспризорникам, рассказал о тяжелых думах, которые меня мучили в зимние ночи, вспомнил и об отце. Они меня слушали хорошо.

Свою «исповедь» я кончил так:

— Отбился от людей. Вы как знаете — примете к себе или придется возвращаться на линию…

Меня устроили на работу в сельскохозяйственное товарищество. Я пас скот, работал в хлебопекарне, выполнял разные другие работы… начал понемногу учиться, и с каждым днем жизнь становилась интереснее. И все же мне хотелось большего» [2] М. Мазай. Записки сталевара, стр. 37–38. .

Время бежало, как вода в Бейсуге. Вырос хлопец, стал сознательнее. И пришел торжественный час: приняли его в комсомол. Бережно завернул Макар комсомольский билет в чистую тряпицу, спрятал на груди. В станице было неспокойно: шел 1929 год — год революционной перестройки советской деревни. Кулаки саботировали хлебозаготовки, сеяли темные слухи, стреляли из-за угла в коммунистов и комсомольцев.

Но Макар был не из робких. Вместе с представителями сельсовета он не раз ходил по дворам богатеев, искал в сараях и погребах припрятанный хлеб. Довелось ему встретиться лицом к лицу и со своим бывшим хозяином Данилой Чернышом. Комсомольцы обнаружили у него большие запасы спрятанного хлеба, нашли обрезы, патроны, маузер. Повстречали и его «батраков» — переодетых подкулачников. С ними темной ночью завязалась пере стрелка. А потом Черныша и его подручных судили и раскулачили.

Постепенно станица начинала жить новой, колхозной жизнью. Как-то Макар и его друзья поехали в Москву — сопровождали эшелон со скотом. Очень понравилась станичникам столица. Пока другие парни рыскали по магазинам, дивились на многоэтажные дома, Мазай толкался у проходных заводов. «Вот бы мне здесь поработать. Хватит уже волам хвосты крутить!» — раздумывал он.

И не ожидал, что этому желанию суждено будет скоро исполниться.

Не успел приехать в Ольгинскую, помыться с дороги и отоспаться, как в окно нетерпеливо постучал приятель:

— Эй, Макар, пошли на площадь!

— А что случилось?

— Послушаем, про что заезжий человек говорит. С завода к нам приехал, из самого Мариуполя!

На площади пожилой рабочий с обветренным лицом рассказывал о Мариупольском сталелитейном заводе. Завод большой, нужную продукцию дает, а рабочих не хватает.

Подавшись вперед, жадно слушал Мазай речь металлурга:

— Выполняя решения XIV съезда партии, наша страна борется за социалистическую индустриализацию. Стране нужен металл, нужна сталь! — Он вгляделся в горящие любопытством глаза Макара и продолжал, словно обращаясь к нему одному: — Производство стали — это становой хребет индустрии. Металл — это станки для заводов и фабрик, рельсы для железных дорог, турбины для электростанций, металл — это оружие для защиты от врагов, это машины для сельского хозяйства!

— А за этот металл каким металлом платят? Небось медными грошами? — хохотнул кто-то из слушателей.