Ариадна Борисова - Санна Ванна - Бабушка

Александра Ивановна с огорчением жаловалась Изольде на все чаще обнаруживаемый в детской комнате «девчачий» беспорядок. Вот и в этот раз, когда девочка пришла из школы, бабушка с порога указала ей на разбросанные по столу краски и незастеленную кровать, возле которой на полу валялась взятая у Юлечки книжка — «Анжелика». Алена бегло кивнула тете Изе в знак приветствия — на лице осенняя хмурость, глаза искрят, — кинула книжку на стол, разметала по углам краски. Напрасно расстроенная Александра Ивановна, как суматошная наседка, сновала туда-сюда с тарелкой рыбных котлет наперевес, — девчонка вдруг отказалась есть.

— У тебя неприятности? — решилась спросить Изольда.

Алена сделала вид, что не заметила вопроса. Пометавшись, бабушка психанула, привела без всяких яких внучку в кухню за руку и силком усадила за стол:

— Ешь!

Что могли знать растерявшиеся Изольда и Александра Ивановна в нынешней Алене, когда они и себя-то самих в данном временном отрезке не в силах были понять? Бурно вызревающую душу девочки с одинаковой силой будоражили как потуги бабушкиного воспитания, так и события внедомашней питательной среды, совпавшей с ее переходным возрастом. Однако, не без аппетита поглощая котлеты из минтая, Алена понемногу отмякла. Все оказалось просто. Кто-то из одноклассников, кого папа привозит в школу на иномарке, сделал в классе раскладку на богатых и бедных (среди глухих попадаются дети и состоятельных людей, а не только малообеспеченных, как обычно думают).

— И ты, конечно, угодила в разряд бедных, — спокойно констатировала Изольда.

— У нас нет дачи, нет машины… — показала Алена, изогнув в усмешке красиво очерченные природой губы. — Даже телевизора нет!

— Ну да, всего самого существенного нету у нас, зато чисто в доме и в остальном, — с нажимом произнесла задетая за живое, снова разозлившаяся Александра Ивановна.

Алена правильно поняла ее артикуляционный упор и с вызовом возразила:

— Ты, бабушка, сейчас опять заладишь о совести и чести… А кому они сейчас нужны, ваши совесть и честь?

Пока Изольда лихорадочно перебирала, с чего начать собирание камней, Александра Ивановна порывистой памятью сердца изрекла внучкины же давние слова:

— Разве деньги лучше или красивее?..

Алена отпрянула, застопорившись в середине движения с нацепленным на вилку кусочком котлеты. По нежно-смуглой коже потупившегося лица тотчас разлился пунцовый румянец. Вспыхнув до слез в глазах, она обхватила мощный стан бабушки, повернулась к Изольде, снова становясь их маленькой девочкой:

— Простите меня… я просто немножко выросла… я немножко… забыла…

После выпускных экзаменов Алена подготовилась к поступлению в художественное. На собеседование пошли с тетей Изой.

В многоэтажном здании, где размещались художественное и музыкальное училища, сновали молодые люди с мольбертами и фигурными футлярами музыкальных инструментов. Сквозь резкие запахи ремонта — мела, эмали и железа — едва слышно пробивался мягкий аромат льняного масла.

Плотный коротконогий дяденька долго рассматривал в кабинете Аленины картины, с сожалением их отставил и сказал, что девочка очень способная. Сложив за спиной руки и о чем-то раздумывая, просеменил от окна к двери и обратно, повернулся к тете Изе. Лицо его стало решительным и строгим:

— Комиссия не допустит к экзаменам.

Порылся в бумагах на столе и назвал адрес московского института, обучающего инвалидов:

— Кажется, там до сих пор есть факультет живописи. Узнайте точно. Прямая вам дорога — в Москву. Успехов, и до свидания.

Алена, конечно, сильно огорчилась. Даже поплакала дома украдкой в ванной комнате. Потом открыла стоящий на столе возле куклы Аленушки расписной лаковый ларчик с «сокровищами» — дешевенькими бусами-сережками, положила туда аттестат и успокоилась.

Тетя Иза сказала бабушке про Москву. Та сразу за сердце схватилась:

— Нет, никуда, ни за что!

— Не одна же будет Алена, Степушка учится в Москве, — напомнила тетя Иза. — Я сама повезу, а как девочка поступит, Степушка станет помогать.

— Не пущу! — стояла на своем бабушка.

Алена и сама не собиралась ехать так далеко. Даже если там Степушка. Страшно, и вообще… Она ведь и на самолете ни разу не летала. А в Москве, многолюдной, громадной, равнодушной, битком набитой показной красотой улиц и площадей, ездят неизвестные электрички, троллейбусы, самодвижущиеся лестницы в неведомом метро…