Виктория Борисова - Ключи от рая

Видя такое рвение, Билл даже в свой семинар взял его бесплатно, уж не знаю, как начальство уломал. Он вообще всячески ему покровительствовал, говорил, что талантам надо помогать, что Говард непременно пробьется… И, как видите, оказался прав.

Мама как-то прислала мне его рассказ… Давно. Я прочитал, мне понравилось, даже перевел на русский язык. Перевел — и забыл. А он не забыл, оказывается! И когда выбился в авторы бестселлеров — тоже не забыл. Если издается в России, требует, чтобы все его романы на русский язык переводил только я. Не всем это нравится, но у наших издателей принято потакать всем капризам «приглашенных звезд». А Говард, безусловно, звезда… И заслуженно. Я рад за него. Правда рад.

Он улыбнулся, обвел взглядом всю компанию и закончил:

— Так что не нужно за меня волноваться. Все хорошо! Не вижу повода не выпить. Нам есть за что, ей-богу!

Вот и еще одна бутылка опустела… Глеб перевел взгляд на фотографию в черной рамке.

— Остается только Влад.

Он помолчал недолго и тихо сказал:

— За него — не чокаясь.

— А что с ним случилось? — спросила Зойка.

— Служил в спецназе и погиб. В Хаслане, — ответил Глеб, — пять лет назад там был захват заложников… Неужели не помнишь? В газетах писали.

Зойка охнула, прикрыв рот ладошкой. Еще бы не помнить! По телевизору тогда только об этом и говорили. Какие-то нелюди, изверги захватили школу, детей… Таких, как Леночка! В заложниках оказались все, кто пришел на торжественную линейку в честь первого сентября: дети, учителя, родители… Они провели ужасные три дня, сидя на полу в актовом зале, каждую секунду ожидая смерти и надеясь на спасение.

Потом был штурм, много заложников погибло, и всех террористов тоже убили. Погибли и офицеры из отряда спецназа — те, что штурмовали… Потом по телевизору показывали их похороны, и Зойка даже всплакнула — такие молодые, семьи, наверное, остались! Влада не узнала, конечно, а жаль… Свой ведь человек, почти как родственник.

В то утро Влад проснулся задолго до восхода солнца. Было темно, и где-то далеко отрывисто лаяла собака — раз, два, три… Потом завыла. Заснешь тут, как же!

Отряд стоял в селе с труднопроизносимым кавказским названием. Выговорить его правильно было все равно что пытаться то ли чихать, то ли кашлять. Ребята давно привыкли называть его между собой просто «базой» — коротко и ясно.

В бывшем здании сельского дома культуры, кое-как приспособленном под казарму, было гулко и неуютно. Начало сентября — еще почти лето, но под утро из всех щелей тянуло ледяным холодом, пробирающим до костей.

Но не холод был причиной тому, что Влад лежал без сна до самого рассвета, глядя в темноту. Случалось ему ночевать и в худших условиях — на голой земле, под дождем и снегом, согреваясь лишь теплом тел своих товарищей, когда они сбивались в один большой живой комок… И ничего, спал!

А сегодня — совсем другое. Казалось, что на ветру ежится и стынет обнаженная, одинокая душа, которой уже не отогреться.

Ночью ему приснилась Алька — впервые за эти годы.

Сначала он увидел поле, развороченное снарядами после недавнего боя. Среди равнодушной красоты гор, вздымающих в небо заснеженные вершины, оно казалось чем-то инородным, неуместным… Как будто сама земля изранена войной.

А в небе полыхал закат. Это было очень красиво, так что хотелось смотреть и смотреть на него, позабыв обо всем. Влад, пожалуй, впервые заметил это и стоял словно завороженный. Вот только во сне и полюбоваться… В жизни не до того.

Влад долго смотрел в небо. Хотелось то ли плакать, то ли молиться Богу, в которого он так и не научился верить, то ли лечь на эту землю, обнять ее, попросить прощения и умереть. Только он отвел взгляд, как увидел, что через поле, прямо по вздыбленной земле, вернее, как бы поверх нее, так легко к нему идет Алька! В руках она держала горящую свечу и чуть прикрывала огонек ладонью от ветра. Ее лицо, освещенное теплым пламенем, казалось таким светлым, красивым, родным…

Влад рванулся навстречу ей, казалось, еще шаг — и сможет обнять, но поскользнулся и упал, уткнувшись лицом прямо в размокшую глину. А когда поднял голову — Алька исчезла…

Хотелось выть от отчаяния и безнадежной тоски, но из горла вырвался только хрип.

На этом Влад проснулся. Лицо покрылось крупными каплями пота, сердце бешено колотилось… «Так и кони двинуть недолго!» — подумал он, но почему-то совершенно равнодушно. Не все ли равно, когда и как это случится?