Виктория Борисова - Ключи от рая

Но Глеб лишь отмахнулся.

— Оставь. Я просил вас прийти не затем, чтобы просить помощи. Спасибо, конечно, но… Ни к чему это. Для специалистов я и так почти артефакт, уникальный случай: давно бы должен был умереть, но почему-то до сих пор жив.

На губах его играла привычная ироническая улыбка, но в глазах была такая печаль, что остальным стало как-то не по себе. В комнате повисло неловкое молчание. Все словно чувствовали себя виноватыми за то, что человек, сидящий перед ними в инвалидном кресле — искалеченный, наверняка страдающий, но живой — совсем скоро должен уйти… А они останутся.

Глеб скоро справился с собой и заговорил снова, на этот раз нарочито бодро и весело:

— Только, пожалуйста, не надо драматизировать! Как говорится, все там будем, вопрос времени.

Попытка разрядить обстановку явно не удалась. Гости сидели с такими лицами, словно почувствовали на себе ледяное дыхание смерти, близкой или далекой, но неизбежной. Кажется, Глеб сам это почувствовал и продолжал уже другим, серьезным тоном:

— Но прежде чем это случится, я хотел бы кое-что понять. Для меня это очень важно — времени осталось совсем немного.

Он устроился поудобнее в своем кресле, отхлебнул воды из высокого стакана, словно приготовился к долгому и непростому разговору.

— Я много думал о том, что с нами произошло. Тогда, много лет назад, нам всем казалось, что наши проблемы и трудности неразрешимы, и потому лучший и самый достойный выход — умереть. Теперь очевидно, что это не так. То, что мы совершили, точнее, пытались совершить, оставило отпечаток на всю жизнь на каждом из нас — и на душе, и на теле.

Он мельком глянул на свое запястье. Алый крест на тонкой бледной коже выделялся особенно ярко…

— Но некие высшие силы сочли необходимым сохранить нам жизнь. Наверное, в этом был какой-то особый смысл. Видимо, у каждого из нас была своя миссия, свое предназначение! Пока мы живы, нужно понять, в чем оно заключается… И успеть выполнить то, что должны.

Глеб постепенно увлекся и говорил горячо — совсем как раньше… Казалось, еще немного — и он встанет из инвалидной коляски и начнет, по старой привычке, расхаживать взад-вперед по комнате, то и дело откидывая слишком длинные волосы со лба и оживленно жестикулируя.

Но этого не произошло. Большие нервные руки с тонкими длинными пальцами бессильно, будто сломанные крылья, упали на колени, прикрытые клетчатым пледом… Он обвел взглядом всю компанию и тихо спросил:

— Как живете, друзья мои?

Зойка добралась до дома, когда уже совсем стемнело. Подходя к родной пятиэтажке, она посмотрела на свои окна. Слава богу, свет не горит! Значит, мама с работы еще не вернулась. Надо скорее домой, сжечь эту проклятую записку — и жить дальше, как будто ничего не было.

Зойка почти бегом устремилась в темное чрево подъезда. Лампочка не горит, на лестнице, как всегда, воняет кошками и вчерашними щами, но сейчас даже этот запах показался ей почти родным. Она пташкой взлетела по крутым, выщербленным ступенькам на третий этаж, нащупала ключи в кармане куртки и распахнула дверь. Дома! Мамочки мои, снова дома! И живая! Хотелось плакать от радости.

В тесной прихожей было темно. Зойка чуть не споткнулась о мамины туфли. Странно. Если она уже дома, то почему тогда свет не горит? Вся квартира вдруг показалась такой пустой и холодной! Как будто даже вовсе нежилой…

Зойка сняла кроссовки и прошла в кухню. Щелкнув выключателем, она увидела, что мама сидит за столом, уронив голову на руки. Шея неловко вывернута, рот открыт, в пальцах зажата та самая проклятая записка… А на столе перед ней стояла бутылка водки — почти пустая.

Эту бутылку с криво приклеенной этикеткой Зойка помнила прекрасно. Еще бы — она уже полгода стояла в холодильнике! Мама купила ее на тот случай, если придется вызывать сантехника или электрика из ЖЭКа.

Сама она никогда не пила, даже по праздникам, больше того, просто на дух не переносила пьяных. Наверное, из-за Зоиного отца. Девушка замечала, что каждый раз, когда мама видела пьяного на улице, лицо у нее становилось жестким, злым и губы сжимались в нитку…

Осторожно ступая, Зойка подошла ближе. Было очень страшно: в первый момент ей показалось, что мама умерла!

— Мама… Мамочка, что с тобой?

— Кто здесь? Уйди… — промычала она, не открывая глаз. — Горе у меня… Такое горе!