Виктория Борисова - Рабство по контракту

— Ушел из дома и не вернулся гражданин Андреев Руслан Аркадьевич. Приметы пропавшего: на вид 30–35 лет, рост 180 сантиметров, глаза карие, волосы темно-русые. Особая примета — слева на лбу маленький шрам. Всех, знающих местонахождение пропавшего, просим позвонить по телефону…

Марьяна ахнула и прикрыла рот ладошкой. Она сразу побледнела, и глаза стали казаться почти прозрачными и совершенно огромными.

— Что случилось?

— Руслан! Он тоже у нас работал. Месяц назад уволился. Точнее, его уволили. Ой, Паша, что же это такое…

Час от часу не легче. Еще один… Выходит, что их страхи — вовсе не пустые фантазии! Даже удивительно, как еще никому не пришло в голову сложить два и два, поинтересоваться судьбой бывших коллег и задуматься над собственными дальнейшими перспективами. Или — пришло? И все молчат в надежде, что минует чаша сия?

Павел залпом допил остывающий кофе, подхватил свой пиджак со спинки стула и направился к двери. Марьяна кинулась вслед.

— Паша, подожди! Куда ты уходишь, я ведь еще не одета! Дай хоть пять минут собраться.

Он обернулся к ней, взял ее руки в свои и строго сказал:

— Значит так, милая. На работу ты сегодня не пойдешь. Если хочешь — позвони и соври, что угодно — заболела, уехала, умерла…

— Но почему? — возмутилась Марьяна.

— Мне так будет спокойнее. Я сам должен все решить, понимаешь? Не знаю еще, как я это сделаю… Но по крайней мере попытаюсь.

Он неловко поцеловал ее в висок, пригладил растрепавшиеся волосы. Марьяна покорно притихла, и пока он надевал пальто в прихожей, зашнуровывал ботинки, стояла молча, только смотрела на него долгим, неотрывным и жадным взглядом. «Вот так, наверное, на войну провожали когда-то!» — мелькнуло у него в голове.

Мысль была непрошеная, даже нелепая — тоже мне, герой-одиночка нашелся! Борец с мировым злом, блин… Всего и делов — забрать документы и получить что там причитается в кассе, а напридумывал себе столько, будто как минимум отправляется на битву Света и Тьмы.

Но в глубине души он точно знал, что именно этот день станет решающим в его судьбе, и не только его одного. Именно сейчас определится, как он будет жить дальше…

И будет ли вообще.

До офиса Павел добрался только к половине одиннадцатого. Только войдя туда, он почувствовал совершенно особую атмосферу всеобщего отчуждения, словно весь персонал — от топ-менеджеров до девочек на ресепшен — представлял собой единый организм, отторгающий его, как инородное тело. Бр-р… Даже холодно стало!

Он шел по коридору и видел, как сотрудники расступаются при виде него, словно боятся подхватить заразную болезнь. Разговоры сразу смолкали. Бывшие коллеги, те, с кем он еще недавно по-приятельски здоровался, сидел за одним столиком в буфете, пил кофе и перекидывался шутками, смотрели на него со смешанными чувствами. Тут было и презрение, и брезгливая жалость к неудачнику — так прохожие смотрят на раздавленную собаку посреди мостовой! — и поднимающее ввысь ощущение собственного превосходства…

Хотелось крикнуть — чему вы так радуетесь, глупые? Кого хотите обмануть, кроме себя самих? Я видел вас, видел ваши настоящие лица… Может, я и сам такой, не спорю, но вы-то выглядите как сборище живых мертвецов!

Когда он зашел в родной отдел, никто даже не повернул головы. Павел громко поздоровался, но ответа не услышал. Только Александр Анатольевич выглянул на секунду из своего кабинета и, посмотрев куда-то в сторону, мимо него, коротко бросил:

— Сдайте текущие дела Антону!

Павел покорно кивнул, достал кучу папок из стола и вручил Антону Переверзеву. Тот сиял, как именинник, гордый оказанным доверием. Растет мальчик, растет… Глядишь, через пару лет и сам начальником станет. Уж он-то своего не упустит! В глазах горит хищный огонек, как у зверя на охоте, если понадобится — горло перегрызет кому угодно, и муки совести его терзать не будут, это точно. Настоящий представитель поколения молодых карьеристов! На секунду Павлу показалось даже, что его лицо превратилось в остренькую мордочку, поросшую серой короткой шерстью, но наваждение сразу исчезло.

В бухгалтерии Цецилия Абрамовна швырнула ему через стол конверт с деньгами, презрительно поджав ярко накрашенные пухлые губы. Если бы взглядом можно было испепелить, Павел, наверное, уже сгорел бы дотла… Но сейчас ему было скорее смешно. Удивительно, какими нелепыми могут быть люди, если посмотреть на них со стороны, непредвзятым взглядом!