Олдос Хаксли - Монашка к завтраку [сборник]

– Ты не любил меня, – только и выговорила она, открыв глаза и увидев его склонившимся над ней.

Доктор Либбард приехал вовремя и успел предотвратить серьезные последствия.

– Больше так делать нельзя, – сказал он, когда мистер Хаттон вышел из комнаты.

– А что меня остановит? – вызывающе спросила Дорис.

Доктор Либбард устремил на нее взгляд своих больших печальных глаз.

– Ничто и никто, – сказал он. – Никто, кроме вас и вашего ребенка. Разве это справедливо, если вы не дадите вашему ребенку родиться на свет Божий только потому, что вам самой захотелось уйти из него?

Дорис долго молчала.

– Хорошо, – наконец прошептала она. – Больше не буду.

Остаток ночи мистер Хаттон просидел у ее кровати. Теперь он и вправду считал себя убийцей. Он пробовал внушить себе, что любит эту жалкую девочку. Он задремал в кресле и очнулся, весь окостеневший, продрогший, – очнулся с ощущением полной пустоты в душе. От него прежнего не осталось ничего, кроме усталости, страдающего остова. В шесть часов утра он разделся, лег в постель и уснул часа на два. В тот же день коронер вынес решение о «предумышленном убийстве», и дело мистера Хаттона передали в суд.

Мисс Спенс чувствовала себя плохо. Выступления на людях в качестве свидетельницы оказались весьма тягостными, и, когда все кончилось, у нее было нечто вроде депрессии. Она плохо спала и страдала нарушением пищеварения на нервной почве. Доктор Либбард навещал ее каждый день. Она подолгу говорила с ним – все больше о деле Хаттона… Ее возмущенные чувства не сходили с точки кипения. Подумать только, что у тебя в доме бывал убийца, просто ужас берет! Подумать только, как долго можно ошибаться в человеке! (Правда, у нее-то с самого начала были кое-какие подозрения.) А эта девица, с которой он сбежал, – она же из простых, чуть ли не с панели. Весть о том, что вторая миссис Хаттон ожидает ребенка, который родится после смерти отца, осужденного и казненного преступника, возмутила ее, в этом было что-то оскорбительное, непристойное. Доктор Либбард отвечал ей мягко, уклончиво и прописывал бром.

Однажды утром он перебил на полуслове ее обычные тирады.

– Между прочим, – сказал он, как всегда, ровным и печальным голосом, – ведь это вы отравили миссис Хаттон?

Две-три секунды мисс Спенс смотрела на него в упор своими огромными глазами, потом чуть слышно проговорила:

– Да. – И заплакала.

– Подсыпали в кофе?

Она кивнула, по-видимому, утвердительно. Доктор Либбард вынул вечное перо и своим четким каллиграфическим почерком выписал ей рецепт на снотворное.

[139] © Перевод. Е. Абаевой, 2019.

Ночь на террасе перед отелем «Чимароза». В задней части сцены виднеется голая белая стена с тремя французскими окнами и балкончиками на высоте три метра над землей; с террасы в фойе ведет двойная стеклянная дверь; сейчас она распахнута, через нее струится желтый свет. На мощеной террасе стоят два или три позеленевших металлических столика со стульями. Слева раскинулась плотная темная листва падубов и кипарисов, в их тени также располагаются столы и стулья. На заднем фоне слева, между углом отеля и темными деревьями, синеет полоска неба, вся в звездах. Чудесный июньский вечер. Позади деревьев крутой склон, который ведет к старому городу в долине, о чьем невидимом присутствии можно догадаться лишь по перезвону бесчисленных колоколов, доносящемуся со стройных башен – такой приятный, печальный диссонанс, который, похоже, оплакивает каждый пройденный час. Когда поднимается занавес, терраса практически пуста; ужин в отеле еще не закончен. Единственный гость, граф Альберто Тиретта, сидит за одним из зеленых столиков, демонстрируя наигранное отчаяние. Рядом с ним, преисполненный сочувствия, почтительно замер официант. Альберто – невысокий мужчина с огромными лучистыми глазами и черными усами, примерно двадцати пяти лет от роду. Он обладает трогательным очарованием итальянского беспризорника, у которого пригожее и душещипательное личико, как у юных бедняков кисти Мурильо.

Альберто (взмахнув правой рукой, левой прикрывая глаза) . После чего, официант (излагает печальный рассказ), она захлопнула дверь прямо перед моим носом. (Его правая рука с грохотом падает на стол.)

Официант. Прямо перед носом, синьор? Невероятно!

Альберто. Невероятно, но факт. Принеси, будь добр, еще немного бренди; сил нет. (Официант открывает бутылку, которую держит под рукой, и наполняет бокал Альберто.)