Маргарита Оду - Мари-Клэръ

— Такъ Вы одна въ цѣломъ мірѣ?

— О, нѣтъ, — быстро отвѣтила я, — у меня есть сестра Мари-Любовь.

И, не ожидая его вопросовъ, я сказала ему, какъ я ее люблю и съ какимъ нетерпѣніемъ жду минуты, когда смогу быть съ ней.

Я такъ была счастлива говорить о ней, что не останавливалась.

Я говорила о ея красотѣ и ея несравненномъ умѣ.

Я говорила также о ея печали въ день моего отъѣзда и изображала ея будущую радость въ день нашей встрѣчи.

Въ то время, какъ я говорила, его глаза были устремлены на мое лицо, но его взоръ, казалось, видѣлъ гораздо дальше.

Помолчавъ, онъ спросилъ меня еще:

— Вы никого не любите здѣсь:

— Нѣтъ, — сказала я, — всѣ, кого я люблю, уѣхали отсюда.

И прибавила немного со злобой:

— Даже и Иванъ-Рыжій, котораго они прогнали!

— Но вѣдь г-жа Альфонсъ не злая? — спросилъ онъ.

Я отвѣтила, что она ни злая, ни добрая, и я разстанусь съ ней безъ сожалѣнія.

Въ этотъ моментъ послышался скрипъ колесъ экипажа г. Альфонса, который возвращался домой, и я встала, чтобы уйти.

Онъ посторонился немного, чтобы пропустить меня и я оставила его одного въ кустарникѣ.

Вечеромъ я воспользовалась хорошимъ настроеніемъ Адэли и спросила ее, не знаетъ ли она рабочихъ Потеряннаго Брода. Она отвѣтила, что знаетъ только самыхъ старыхъ, такъ какъ новые не живутъ подолгу у г-жи Дэлуа съ тѣхъ поръ, какъ она овдовѣла.

Какой-то необъяснимый страхъ помѣшалъ мнѣ заговорить о молодомъ человѣкѣ въ бѣлой блузѣ; но Адель прибавила, тряся подбородкомъ:

— Къ счастью, старшій сынъ ея вернулся изъ Парижа: работникамъ станетъ полегче.

На слѣдующій день въ то время, какъ г-жа Альфонсъ взяла кружево, я шила, думая о рабочемъ въ бѣлой блузѣ.

Я не могла отдѣлить его отъ Евгенія; онъ выражался, какъ Евгеній, и я находила у нихъ черты сходства.

Къ вечеру мнѣ показалось, что онъ идетъ мимо конюшенъ, и минуту спустя, онъ стоялъ на порогѣ бѣльевой.

Его глага скользнули по мнѣ и остановились на г-жѣ Альфонсъ; онъ держалъ голову высоко, и его ротъ немного опускался съ лѣвой стороны.

Увидя его, г-жа Альфонсъ сказала протяжнымъ голосомъ:

— A-а, Анри!

Она дала ему поцѣловать себя въ обѣ щеки и указала стулъ рядомъ съ собой. Но онъ, отодвинувъ полотно, сѣлъ на столъ.

Когда проходила Адэль, г-жа Альфонсъ сказала ей:

— Если увидите моего мужа, скажите, что здѣсь мой братъ.

Мнѣ понадобилось нѣсколько минутъ, чтобы догадаться, что это онъ старшій сынъ г-жи Дэбуа.

Какое-то незнакомое мнѣ до сихъ поръ чувство стыда заставило меня густо покраснѣть и страшно пожалѣла, что говорила ему о сестрѣ Мари-Любови.

Мнѣ показалось, что я только что бросила на вѣтеръ самую прекрасную вещь, какая у меня была, и, несмотря на всѣ усилія, я не смогла удержать двухъ слезъ, которыя повисли у меня на губахъ прежде, чѣмъ упасть на тонкое полотно, которое я подрубала.

Анри Дэлуа долго сидѣлъ на углу стола.

Ежеминутно я чувствовала его взглядъ на себѣ, и словно какая-то тяжесть мѣшала мнѣ поднять лобъ.

Два дня спустя, я снова нашла его въ кустарникѣ.

Увидя его на пнѣ, я почувствовала слабость въ ногахъ и остановилась.

Онъ немедленно всталъ, уступая мнѣ мѣсто, но я стояла и смотрѣла на него.

Та же нѣжность, что и въ первый разъ, была у него въ глазахъ и, какъ бы ожидая, что я начну разсказывать ему что-нибудь новое, онъ спросилъ:

— Вы ничего не скажете мнѣ сегодня?

Всѣ слова, приходившія мнѣ на память, казались мнѣ безполезными и я головой сдѣлала жестъ: „нѣтъ“.

Онъ снова сказалъ:

— Но, вѣдь, я былъ вашимъ другомъ въ прошлый разъ.

Это воспоминаніе усилило огорченіе, и я отвѣтила только:

— Вы — братъ г-жи Альфонсъ.

И ушла.

Я не рѣшалась больше ходить въ кустарникъ.

Онъ часто приходилъ въ Вилльвьей.

Я избѣгала смотрѣть на него, но его голосъ всегда причинялъ мнѣ глубокое безпокойство.

Послѣ отъѣзда Ивана-Рыжаго, я не знала, куда дѣться послѣ обѣдни. Каждое воскресенье проходила я мимо дома на холмѣ; иногда заглядывала въ щели ставней и, когда нечаянно стукалась о нихъ лбомъ, раздавался такой звукъ, что я со страхомъ отскакивала назадъ.

Какъ-то въ воскресенье я вдругъ замѣтила, что на двери нѣтъ замка. Я толкнула щеколду, и дверь сразу открылась съ большимъ шумомъ.

Я не ожидала, что она откроется такъ быстро, и стояла, раздумывая, закрыть ли ее или войти… Когда шумъ прекратился и солнце ворвалось, отбросивъ большой свѣтлый четырехугольникъ, я рѣшилась тоже войти, не закрывая за собой двери.