Маргарита Оду - Мари-Клэръ

— Я, кажется, ошиблась на одну петлю.

Она пересчитала до 19 и прибавила:

— Досада какая, придется распустить весь рядъ.

Когда я разсказала объ этомъ Ивану-Рыжему, онъ съ озлобленіемъ погрозилъ кулакомъ по направленію Вилльвьея. Но жена положила ему руку на плечо, поглядѣла на него, и онъ тотчасъ же успокоился.

Въ концѣ января Иванъ-Рыжій уѣхалъ изъ дома на холмѣ и меня охватила глубокая печаль.

Теперь у меня не стало друзей.

Я совсѣмъ не узнавала фермы: всѣ чувствовали себя, какъ дома; одна я казалась чужой. Прислуга смотрѣла на меня съ недовѣріемъ, рабочіе избѣгали разговаривать со мной.

Служанку звали Адэлью. Цѣлый день она ворчала и шаркала своими сабо. Она производила ими шумъ даже тогда, когда шла по соломѣ. За столомъ она ѣла стоя, и грубо отвѣчала на замѣчанія хозяевъ.

Г. Альфонсъ велѣлъ убрать скамейку у двери, посадить на этомъ мѣстѣ зеленые кустики и обнести ихъ трельяжемъ.

И старый вязъ, гдѣ лѣтнимъ вечеромъ кричала сова, онъ тоже велѣлъ срубить.

Уже давно, должно быть, это старое дерево не бросало тѣни на порогѣ дома: на немъ ничего не было, кромѣ пучка листьевъ на самомъ верху на подобіе головы, которую онъ склонялъ внизъ, чтобы подслушивать, о чемъ тамъ говорятъ.

Дровосѣки, которые пришли срубить его, думали, что это нетрудно сдѣлать. Однако, падая, онъ чутъ не снесъ крышу съ дома.

Послѣ долгихъ споровъ и осмотра рѣшено было, наконецъ, связать его толстыми веревками и, нагнувъ, свалить на навозную кучу.

Цѣлый день два человѣка возились около него; когда уже казалось, что вотъ-вотъ онъ покорно повалится, одна изъ веревокъ развязалась, и старый вязъ приподнялся, скользнулъ по крышѣ, снесъ трубу, множество черепицъ и, ободравъ стѣну, легъ поперекъ двери; и ни одна изъ его вѣтвей не коснулась навоза.

Г. Альфонсъ не могъ удержаться отъ гнѣва, схватилъ топоръ у одного изъ дровосѣковъ и далъ по вязу такой сильный ударъ, что кусокъ коры отскочилъ въ окно бѣльевой и разбилъ стекло.

Г-жа Альфонсъ увидѣла, какъ осколки стекла падали на меня; она поднялась со своего мѣста съ быстротой, какой я раньше не замѣчала въ ней, и трясущимися руками и съ выраженіемъ страха въ глазахъ, она тщательно осмотрѣла каждое мѣстечко на скатерти, которую я вышивала.

Но она не замѣтила, что я вытирала платкомъ царапину на щекѣ, сдѣланную осколкомъ стекла.

Она такъ боялась, чтобы чего-нибудь не случилось съ бѣльемъ, котораго набралось уже очень много, что повела меня на слѣдующій день къ своей матери посмотрѣть, какъ нужно укладывать бѣлье въ шкафы.

Мать г-жи Альфонсъ звали г-жей Дэлуа; но когда рабочіе говорили о ней, они называли ее „госпожей изъ замка“.

Она пришла въ Вилльвьей только одинъ разъ.

Она подошла ко мнѣ и, прищуривая глаза, посмотрѣла на меня очень пристально. Это была высокая женщина, она ходила сильно сгорбившись, какъ будто искала что-то на землѣ. Она жила въ большомъ имѣніи Потерянный Бродъ.

Г-жа Альфонсъ повела меня по тропинкѣ вдоль рѣченки.

Это было въ концѣ марта, и луга уже зеленѣли.

Г-жа Альфонсъ шла по тропинкѣ, а мнѣ доставляло большее удовольствіе итти по мягкой травѣ.

Скоро мы дошли до большого лѣса, гдѣ волкъ когда-то утащилъ у меня ягненка.

Я была исполнена таинственнаго ужаса къ этому лѣсу и, когда мы сошли съ тропинки на дорогу, пересѣкавшую лѣсъ, мнѣ стало страшно.

Дорога была широкая, и по ней, должно быть, часто проѣзжали телѣги, такъ какъ колеи были глубокія.

Надъ нашими головами безпрерывно шуршали иглы елей, цѣпяясь другъ о друга. Это былъ мягкій, легкій шумъ, не похожій на сухой, прерывистый шорохъ, который слышался въ одѣтомъ снѣгомъ лѣсу. Несмотря на это, я не могла удержаться, чтобы не оборачиваться назадъ.

Мы не долго шли по лѣсу; дорога сворачивала налѣво, и мы вскорѣ очутились на дворѣ Потеряннаго Брода.

За скотнымъ дворомъ протекала рѣченка, какъ въ Вилльвьеѣ; но луга здѣсь были слишкомъ сдавлены со всѣхъ сторонъ и постройки, казалось, хотѣли спрятаться въ ельникъ.

Жилой домъ не походилъ на дома фермеровъ въ окрестности. Низъ его былъ изъ очень толстыхъ стѣнъ, а первый этажъ казался лишь временной надстройкой.

Я не находила, чтобы этотъ домъ походилъ на замокъ; онъ скорѣе напоминалъ мнѣ старый пень, изъ котораго тянется чахлый побѣгъ.

Г-жа Дэлуа, заслыша насъ, вышла на порогъ.

Она такъ же, какъ въ первый разъ, посмотрѣла на меня, прищуривъ глаза. Прежде всего она громко сказала, что потеряла въ соломѣ су и удивляется, что за восемь дней его никто не нашелъ. Говоря это, она шевелила ногой тонкій слой соломы, лежавшій предъ дверью.