Леонид Огневский - На другой день

— Не знаю, милая, будто бы с того актива пошло, будто новый заместитель начал какие-то выявления.

— Дружинин?

— Стало быть, он.

Опять Дружинин! Опять этот человек на пути!.. Людмила нервно потеребила бахрому скатерти. Дружинин, который не помог в беде ее мужу, теперь обрушивается на их завод, на смирного и безответного человека Абросимова, чего доброго, на заводскую бухгалтерию, на нее, Людмилу!.. Сам хочет директором стать?

— Завтра же, мама, пойду на завод и все подробно узнаю, — сказала она, порываясь из-за стола, будто „завтра“ означало сию минуту, сейчас.

— Пей-ка еще с вареньем да ложись отдохни, — посоветовала свекровь. — Галя не помешает, пойдет со мной в магазин, а в спальне натоплено… Собирайся Галочка!

Уставшая с дороги Людмила разобрала постель и легла. И чуть заснула, увидела сон: незнакомый человек ведет ее неизвестно куда, он впереди, она сзади. Кинуться бы в сторону — поймает, заставит идти силком. Крикнуть? Но кричать не в состоянии — отнялся голос. Тогда Людмила пытается замедлить шаг, может, странный человек уйдет вперед, и ей посчастливится все-таки скрыться. Но он вдруг оглянулся: улыбающееся белобровое лицо альбиноса, оно не казалось бы страшным, если бы не увеличивалось, приближаясь, как на экране кино. Вот уже ощутимо дыхание, так оно близко. И Людмила вскрикнула, вскрикнула и проснулась.

Хорошо, что Марии Николаевны с Галочкой не было дома, никто не услышал ее голоса. Людмила села на кровати и смахнула концом простыни холодную испарину с лица. Странный сон!.. Еще и вечер не начался, а в спальне было темно, — Мария Николаевна предупредительно закрыла ставни. Душная тьма! И Людмила потянулась к выключателю, зажгла свет. Вот теперь легче дышать; тепло, светло, уютно — она дома, какое может быть беспокойство? И что она испугалась и этой случайной встречи и совершенно глупого сна!

Но заснуть больше Людмила не могла. Ей стало казаться, что уже тем, что она не пренебрегла помощью встречного на вокзале и шла с ним рядом, что думала о нем и даже увидела его во сне, она оскорбила память Виктора. А она не хочет расставаться с ним даже с мертвым, никого не желает знать, кроме него. Глупый сон!.. Виной всему эта праздность, отпускное ничегонеделание. Завтра же она пойдет на завод и попросит Абросимова вызвать ее на работу, опять займется своим делом и убьет в себе все, все!

Утром следующего дня Людмила была на заводе. Еще до того, как в директорском кабинете начинались часы пик: бесконечные телефонные звонки, совещания, срочные вызовы ответственных работников заводоуправления, начальников цехов, бригадиров, Людмиле посчастливилось встретиться с Абросимовым. Утомленный, осунувшийся за последнее время, он внимательно выслушал ее и спросил:

— У вас затруднения?

Людмила сразу поняла, что это значит: „у вас затруднения с деньгами и вы хотели бы не сидеть дома, работать?“ И хотя не это привело ее на завод, она опустила глаза и утвердительно кивнула. Ей подумалось: скажи, что острой нужды в деньгах нет, что просто хочется скорее работать, и Михаил Иннокентьевич откажет в просьбе, как бы ни было трудно ему самому с молодыми неопытными бухгалтерами, как бы ни нуждался в отдыхе он сам!

Что и как на заводе, Людмила не стала спрашивать, она знала и так, из разговора в бухгалтерии — опять на второй картотеке, да и видела по лицу Абросимова. Откуда могут быть в кассе деньги, а у директора хорошее настроение, если план не выполняется, скоро конец года, а из сборки не вышло ни одной крупной машины в счет четвертого квартала. Причины? Много их и разные, не случайно занялся отстающим предприятием горком. Но снимать с работы директора — об этом могли быть только предположения, ведь решений никаких нет. И не будет, если дружно возьмется за работу весь заводской коллектив. Возьмется с завтрашнего дня и она, Людмила. Пошить, постирать, сходить и вымыться в бане сегодняшнего дня ей хватит.

Она заглянула еще разок в бухгалтерию перед уходом домой, поговорила с кассиром Ионычем и счетоводом Симой Лугиной. От них-то и узнала, что звонил секретарь партбюро Антон Кучеренко, просил срочно зайти. Зачем она ему, беспартийная, да еще срочно? Хотя у Кучерошки всегда спешно, срочно и безотлагательно, как тогда, в школе, так и теперь. „Антошка-Кучерошка“, — без зла усмехнулась Людмила.

Она вместе с Кучеренко училась в десятилетке. Тогда-то он и получил эту шутливую кличку. Пожалуй, причиной были вечно всклокоченные черные волосы Антона, его характер — помесь доброты, великодушия и удивительной забывчивости, беспорядочность мыслей: уроки он отвечал смело, но путано, на собраниях, классном ли, школьном ли, комсомольском ли, говорил горячо, много и тоже не без путаницы. Выступать на собраниях было его страстью, ни одних прений не состоялось без выступления Кучеренко; избранный в учком, он то и дело проводил срочные заседания, сборы и смотры; на каждом вывешенном им объявлении о предстоящем собрании непременно значилось: „состоится ровно в“… (часы, минуты) и „явка строго обязательна“. То, что собрания частенько срывались из-за неявки учащихся или начинались не „ровно“, Антона ничуть не смущало, он или назначал новый день (с часами и минутами), или бойконько говорил: „Остальные подойдут, начинаем“. Он всегда чего-нибудь начинал и развертывал, но мало что доводил до конца. Его занимал сам процесс какой-то затеи, а не результат.