Язмурад Мамедиев - Родная земля

Эмиров все стоял вплотную за его плечом. Скосив глазом, Батыр увидел каменное лицо и усмехнулся. Вдруг окрепшим, прежним уверенным, властным голосом закончил:

— Советская власть во всем разберется, товарищи. Занимайтесь своим делом. Ловите бандитов, уничтожайте их на пашей земле, всех до единого!

Вскоре несколько всадников, окруживших Батыра, ускакали в сторону Серахса. Колхозники угрюмо проводили их взглядом.

А наутро обнаружилось, что исчез Нурли.

Старый паровозик, неторопливо попыхивая паром, тащил на юг, в сторону Кушки, небольшой, с виду вроде бы обычный, состав. Но стоило приглядеться к молчаливым вагонам, и у наблюдательного человека не оставалось сомнений: поезд этот — особого назначения. В окнах мелькали зеленые гимнастерки. Иногда в прямоугольнике распахнутой двери застывал, тоскующим взглядом охватывая жаркую степь, дайханин, перепоясанный патронташем. В последнем, товарном вагоне, глухо постукивали копытами в деревянный, усыпанный сеном пол застоявшиеся кони, тихо ржали.

В одном из вагонов сидели у окна, склонившись над разостланной на шатком столике картой, Юрин и Утамышев.

Когда спешно формировался отряд, пришел начальник геологической экспедиции, уже узнавший о событиях на Кровавом колодце, попросил использовать его кем угодно, хоть рядовым бойцом. Его назначили комиссаром. Юрин был несказанно рад этому: заполучить такого знатока местности, и к тому же верного человека, старого большевика, участника гражданской войны — он и не мечтал.

— А что, Сергей Николаевич, — раздумчиво сказал Утамышев, — не переоцениваем ли мы силы баев? Тащим с собой столько всякого груза, тем самым снижаем маневренность отряда, а это в условиях пустыни очень важно.

Юрин оторвал взгляд от путаницы линий на карте, надавил пальцами на переносицу, ответил:

— Нагнать и порубить шашками — дело плевое. А ведь мы кровопролития-то не хотим.

Утамышев удивленно вскинул брови.

— Не очень логично, Сергей Николаевич. Брать такое вооружение, чтобы избежать кровопролития…

— Степной телеграф, дай нам только разгрузиться, разнесет по пескам весть о сильном отряде, баи не посмеют выступить против нас, постараются уйти, а уж коли настигнем их — сдадутся, храбростью они не отличаются.

— Это так, — согласился Утамышев.

Ночью поезд остановился на маленьком разъезде. Торопливо, но без суеты и шума выгрузились, оседлали коней. Поезд, постукивая на стыках, ушел в темноту.

При свете "летучей мыши" Юрин написал радиограмму: "Точных сведений о передвижении баев так и не имеем. Связи с глубинными точками нет. Выступаем согласно намеченному плану".

Когда радист перестал стучать ключом, Юрин обернулся к Утамышеву:

— Выступаем, комиссар?

— Надо, Сергей Николаевич.

Юрин выпрямился, поправил фуражку, скомандовал громко:

— По коням!

На рассвете он увидел в бинокль одинокую юрту, дымки от костров.

Утамышев приблизился, так что звякнули их стремена, спросил с нескрываемой тревогой:

— Что же там все-таки произошло?

Как и Юрин, он видел только оборванную на полуслове радиограмму с Кровавого колодца, и мучительно страдал от неведения, думая о самом худшем и в то же время еще надеясь на что-то…

— Скоро все узнаем, — сказал. Юрин.

Эмиров встретил их сдержанно.

— Мне кажется, что преждевременно… — начал он.

Но Юрин перебил его:

— Докладывайте, Эмиров. Меня интересуют факты.

У Эмирова напряглись скулы, в глазах мелькнуло что-то недоброе. Не глядя в лицо Юрина, он коротко, даже слишком коротко, сообщил о событиях последних дней.

— Почему не давали вестей о себе?

— Считал преждевременным. К решительным действиям переходить рано.

— Где похоронили товарищей? — спросил Утамышев.

Втроем они подошли к небольшому холмику в стороне от колодца, постояли, обнажив головы.

Юрин первым надел фуражку и решительно зашагал к юрте.

— У нас есть сведения, что баи засыпают колодцы на своем пути, — сказал Утамышев, когда они сели на кошме и Юрин развернул карту. — Это верно?

Эмиров презрительно скривил губы.

— Этим они нас не запугают.

— Конечно, — вставил Юрин. — Свою задачу мы выполним. Но вот вопрос: не свидетельствует ли это, что баи не собираются больше возвращаться сюда?

— Баи — не калтаманы, — лениво возразил Эмиров. — Тем достаточно вскочить на коня — и был таков. А у баев хозяйство, тысячные отары. Куда они денутся?