Язмурад Мамедиев - Родная земля

Юрин согнал улыбку с лица, кивнул:

— Да, объекты поисков у нас разные и нам не найти нельзя.

Они помолчали, пыхая папиросами.

Юрин встал, обошел вокруг стола, — Утамышев спокойно следил, как он раскрыл папку, полистал бумаги, нашел нужную, прочел молча, потом захлопнул и отодвинул на край стола, к телефону, сел и поднял на него серые внимательные глаза.

— Нам нужна ваша помощь, товарищ Утамышев.

— Я догадываюсь, Сергей Николаевич. Говорите, все, что в силах, сделаю.

— Мы оба коммунисты, — сказал Юрин, и Утамышев сразу внутренне подобрался. — Я открою вам тайну, потому что иначе вы не сможете разобраться в обстановке. Мы имеем сведения, что в среде баев зреет стремление угнать скот за границу. Их подбивают не только наши внутренние враги, но и иностранные агенты. Люди это хитрые, маскироваться умеют ловко, встретишь в степи — от дайханина не отличишь. Но отличить нужно. Мы обязаны это сделать. С вашей помощью.

— Понимаю, — сказал Утамышев.

— Баи много лет грабили народ, и вот сейчас хотят переправить награбленное за кордон. Многие будто бы в поисках лучших пастбищ перегнали отары в южные Каракумы. Нам надо предупредить их действия.

— Что должны делать мы? — спросил Утамышев, уловив паузу.

Юрин загасил папиросу и встал. Утамышев тоже поднялся. Они подошли к карте, и Юрии сказал:

— Один из ваших поисковых отрядов находится где-то в этом районе.

— Да, — быстро подтвердил начальник экспедиции, — вот здесь.

— У вас есть надежные люди, — продолжил Юрин, — которые охотно помогут нам. Хотя бы Макаров.

Он посмотрел на Утамышева, и тот кивнул согласно:

— Старый большевик. Отличный геолог. Опытный радист. Вполне надежный человек.

— Я знаю его, — сказал Юрин. В помощь ему мы хотим послать его дочь, Наташу. Она сейчас работает врачом в колхозе, но согласна перебраться к отцу. Знает туркменский язык. Будет оказывать медицинскую помощь геологам и чабанам, стало быть, сможет ездить, куда захочет, не вызывая подозрений. А это очень важно.

Утамышев согласно наклонил голову.

— Мы еще поговорим с ними, — разъясним, что надо делать. Они будут информировать нас о действиях баев, о появлении посторонних на пастбищах.

— Понятно, Сергей Николаевич, — сказал Утамышев. — позабочусь, чтобы ничто не мешало им выполнить эту задачу.

Так Наташа очутилась в южных Каракумах.

Ветер крепчал. Гудела ночная степь. В черном небе неслись неясные, клубящиеся тени. И земля стала зыбкой, вихрилась, мчалась навстречу колючим песчаным потоком.

Наташа, едва передвигая ноги, задыхаясь, брела в темноте, не видя ничего.

От колодца, где застала ее буря, до домика сотня шагов. Но она прошла больше, а домика все нет. Заблудилась?..

Наташа остановилась, прикрывая руками лицо, огляделась, но ничего не увидела кроме несущегося мимо мрака.

Надо же было так случиться, что она не застала на колодце людей. Теперь не на кого надеяться, только на себя.

Она снова пошла, наклоняясь против ветра и прикрывая локтем лицо. Но силы покидали ее. В изнеможении девушка опустилась на песок и заплакала, размазывая по щекам колючие слезы. У ее пот стал вырастать песчаный холмик. Она ужаснулась, вообразив себя погребенной в пустыне, и с трудом встала. Надо идти. Но куда?..

Вдруг совсем близко мигнули огоньки. Исчезли. Снова засветились…

У Наташи гулко застучало сердце. Спасенье? А, может быть, смерть? Она вспомнила рассказы о басмачах, которые еще рыщут по степи. Но уже не в силах была отвести слезящиеся глаза от огоньков, мерцающих сквозь вихревую песчаную стену. Ноги сами пошли им навстречу…

Огоньки то исчезали, то появлялись вновь, словно бы убегали от нее. И неожиданно появились совсем рядом — два одинаковых круглых глаза, горящие в темноте. Теряя от страха сознание, Наташа догадалась — волки. Нечем стало дышать. Она раскрыла рот, силясь крикнуть, и сразу же его залепило хрустящим песком. Сквозь рев бури она расслышала злобное рычание. Огоньки метнулись ей навстречу. И тогда она дико закричала.

Напряженная, готовая для страшного удара рука Чары замерла в воздухе. Ветер занес в шалаш отчаянный, почти нечеловеческий крик и вслед за ним звериный рев. Суеверный Чары задрожал от страха, засунул нож в ножны у пояса, пополз на четвереньках в угол.

Проснулся Керим, сел, испуганно тараща сонные глаза.

— Что это?

Язык не слушался Чары. Он только замычал и показал рукой в степь.