Геннадий Николаев - Квартира [рассказы и повесть]

— Наверняка Димка Шакарян, — предположила она, но Сергей, к её удивлению, покачал головой:

— В том-то и фокус, что и меня, и Димку обошёл Егор Алендеев. Чуваш, из Чебоксар. Молчаливый такой, тихий, не пьёт, не курит. Всё ходил, посматривал, на пробах не вырывался — хитрый, как бес. Мы с Димкой орём, гудим на весь посёлок, выкладываемся на пробах, а он всё в сторонке. Засёк все наши приёмы, на ус намотал и в последний день выдал: на двадцать пять кирпичей обошёл Димку, а Димка — меня на шесть кирпичей. При одном и том же отличном качестве. Так что премия, две сотни, — Алендееву, а нам с Димкой — по транзистору.

— Вы, наверное, на контролёрш заглядывались с Димкой, — подъела его Надюха, стараясь говорить легко, шутливо, и это ей удалось: Сергей не заметил скрытой тревоги.

— Ага, — охотно подхватил он, — там такие комсомолочки были — дети разных народов… Как посмотришь, так кирпичи из рук вываливаются.

— Такие некрасивые?

— Наоборот!

— Ага, значит, я права!

— Как всегда…

Надюха, собиравшаяся было рассказать про эпизод с Мартынюком, как она начистила тому физиономию, решила смолчать. Таким милым был её Серёга, таким довольным, а она чувствовала такую усталость и в то же время — такую раскованность и такое расслабление, что не хотелось ни омрачать его радости, ни взвинчивать себя на ночь.

Так бы и закончился благополучно этот натянутый для неё и игривый для него разговор, если бы не дёрнуло Сергея поддразнить её, подшутить:

— Одна особенно клеилась ко мне, Галочка-уралочка из Свердловска. "Ах, Серёжа, какой вы серьёзный, даже не улыбнётесь. Ах, Серёжа, вы так хорошо танцуете, но почему-то держитесь на расстоянии. Ах, Серёжа, мы с вами одного роста, глаза прямо в глаза, с вами так хорошо танцевать…"

Подражая якобы жеманному тону Галочки-уралочки, Сергей жестами, взмахами рук, движениями тела показывал, как она льнёт к нему и как это ему противно. Однако ожидаемого смеха — звонкого Надюхиного смеха — не последовало. Надюха вдруг, к полному недоумению Сергея, прикрыла глаза ладошкой, рот её судорожно искривился, и по щекам потекли слёзы. Сергей опешил от такого поворота, он не знал, что сказать, как отнестись к столь внезапному и, как ему казалось, беспричинному огорчению Надюхи. Никогда не проявляла она ревности, никогда не следила за ним, не проверяла, как некоторые, каждый шаг, всегда верила на слово, с кем бы, где бы и как бы долго он ни задерживался. Нет, это была не ревность…

Сергей осторожно, с какой-то даже боязнью отвёл её руку и поразился ещё больше, увидев гримасу обиды, боли и горя, исказившую её лицо. "Во даёт!" — ошеломлённо подумал он, мысленно проклиная себя за этот дурацкий розыгрыш.

— Надюха, ты что? Сдурела? Чего ты, спрашивается, ревёшь?

Он выпустил её руку, и рука безвольно упала ей на колени.

— Так что-то… — пробормотала Надюха, виновато взглядывая на Сергея сквозь слёзы. — Ничего, ладно?

Он неуклюже, в порыве жалости к ней, прижал её голову к себе, стал гладить мокрую щеку, растрёпанные волосы.

— Ну, ну, дурочка, я же всё придумал, тебя потешить, а ты…

— Нет, нет, Серёженька, не думай, верю тебе. Но прошу, очень прошу, не обманывай… Я не смогу… Понимаешь? Не смогу…

Кое-как он успокоил её, клянясь, что ничего у него не было в командировке, никаких Галочек, что с утра до вечера шли занятия и пробы, а потом сидел как проклятый в гостинице, готовился к экзаменам. Надюха кивала, соглашалась, веря ему, но то и дело всхлипывая помимо воли и снова заливаясь слезами. Наконец он прикрикнул на неё, — дескать, хорошо же она встречает его после такой трудной командировки, и Надюха взяла себя в руки.

Она рассказала ему последние новости: отец купил-таки дачу (помог фронтовой дружок), сейчас оформляет документы; Оленька у мамы, чувствует себя хорошо; все только и мечтают о том дне, когда смогут выехать на эту дачу; профессор всё ещё в Москве, работы осталось на день-два, но до сих пор нет финских обоев, поэтому прихожая задерживает. Сказала она и про аванс, полученный у Христины Афанасьевны, намеренно не передавая всех подробностей того неприятного разговора. Сергей, вспомнив про деньги, принёс из передней свой кошелёк и торжественно вручил Надюхе тридцать рублей, сэкономленные им в командировке. На его вопрос, почему Надюха ничего не говорит про Магдино обещание дать взаймы, Надюха только пожала плечами — дескать, кто её знает.

— Но ты ей напоминала? — сердито спросил Сергей. — Она же такая, ей прямо надо, без всяких церемоний.