Агния Кузнецова - Много на земле дорог

Андрей вспомнил, с какой надеждой ждал руководитель кружка завершения его работы. В ряду бездарных копий с икон его картина «Христос» была подобна звезде на темном небе. Преподаватель, обожавший живопись больше всего на свете, часами вздыхал за спиной Андрея, когда тот рисовал фигуру Христа в легкой белой одежде. Христос стоял у реки… У обычной быстротечной сибирской реки. Вдали поднималась тайга, над тайгой — горы. А на переднем плане лежала широкая, изрытая колеями дорога — возможно, та самая, по которой Андрей шел на рассвете со своими одноклассниками после выпускного вечера.

«Какой талантище! — вздыхая, думал руководитель кружка. — Какая сила в поднятой руке Христа, в его откинутой голове! Как чувствуется властная поступь его босых ног, как верно схвачены складки белоснежного одеяния, которое внизу чуть раздувает ветер. Да, не тот, не тот путь выбрал юноша…» И он осенил себя крестным знамением, чтобы отогнать неугодные богу мысли.

Последнее время Андрей писал лик Христа — молодое лицо, обрамленное рыжеватой бородкой. Но эта работа не вполне удовлетворяла преподавателя.

— Очень уж простое лицо получается, очень человеческое, не ощущается божественности, — со сдержанным неудовольствием говорил он.

Андрей то отходил подальше, то приближался к полотну, смотрел с одного боку, с другого, пожимал плечами. Лицо Христа получалось как раз таким, каким его хотел видеть Андрей. Он в раздумье смотрел на полотно, трогал кистью глаза, рот, убирал какие-то тени…

Но руководитель кружка все же оставался недовольным. Неудачу он объяснял неопытностью и молодостью художника. Картина в целом была все же хороша, и он намечал показать ее на выставке. Сейчас, видимо, по этому поводу и желает разговаривать с Андреем ректор. Сердце Андрея дрогнуло.

— У вас большой талант, Андрей Никонов. Лик Христа, правда, слишком приближен к человеческому, но в нем — кротость, всепрощение, страдание… Ныне редко кто дерзает отразить в художестве учителя и творца нашего. Да и ответственность за это на художника ложится великая. В ближайшие дни академию посетит митрополит. Я покажу ему вашу работу. А над ликом Христа советую еще потрудиться.

Ректор благословил Андрея, дал ему облобызать свою сухую руку и отпустил.

Андрей возвратился в аудиторию уже во время занятий по древнеславянскому языку. Преподаватель в черной рясе, с жидкими рыжими волосами до плеч и глубокими складками на лице, вопросительно уставился на него тяжелым взглядом. Пришлось объяснить причину опоздания.

Андрей сел за стол. Сосед его, Виталий, парень с бритой головой по случаю перенесенного психического заболевания, с расширенными зрачками, отчего серые глаза его казались черными, тихо спросил:

— А ну, не таись, скажи, о чем была речь у отца ректора?

Андрей шепотом рассказал все, что говорил ему ректор.

— Будешь ты у нас теперь не Андрей Никонов, а Андрей Рублев. Жизнь тебе в академии уготована легкая, — с завистью сказал Виталий.

С того дня за Андреем и утвердилось прозвище «Андрей Рублев». Однако предсказание Виталия о том, что жить Никонову будет легко, не сбылось. Начальство, преподаватели действительно выделяли Андрея из числа других воспитанников, а те и явно и тайно завидовали ему. Его недолюбливали за талант, за угрюмый характер, за отличное знание изучаемых предметов, за безупречное поведение и, наконец, за неподступное одиночество.

Но не это делало жизнь Андрея тяжелой. С нелюбовью товарищей можно было примириться. К этому он привык еще в школе. Мучило его сейчас другое. С отроческих лет Андрей верил в то, что бог существует, но доказать этого не мог. Андрей надеялся, что в духовной академии он получит научное обоснование своей веры. Но, чем больше он постигал библию и богословие, тем острее ощущал вопиющие расхождения с наукой. Один из главных предметов академии — догматическое богословие (учение о боге, его отношение к миру и человеку, о сотворении мира и его конце) не дало Андрею никаких доказательств существования бога. Авторы догматики ссылались только на библию, считали ее «священным писанием, верховным автором которой является сам бог». Андрей был потрясен запуском советской ракеты в межзвездное пространство. Да и не только он. Это событие взволновало, подняло на ноги многих студентов академии. Правда, наставники и преподаватели на уроках и в частных беседах старались пригасить это впечатление, разъясняли студентам, что и это от бога. Бог дал человеку разум и сказал: «Владычествуй над всею природой!» — и вот человек владычествует, он выполняет «предначертания божьи»… И никакие достижения в мире видимом не могут помешать «бытию мира духовного».