Андрей Яхонтов - Ловцы Троллейбусов

– О чем ты?

– Никогда ничего не надо объяснять, – отвечал он. – Запомни – никогда, ничего. Это лишнее. Каждый, у кого есть голова на плечах, сам поймет. А если нет головы, растолковывать бесполезно.

Подвалов было много, все они были разные, не похожие. Лестницы, в них ведущие, тоже отличались. У одной ступеньки, как у ксилофона, сужались книзу, у другой рассохлись и скрипели, как перекладины дяди Гришиной стремянки. И помещения подвалы занимали самые разные. Но вот что я понял: крыши торчат одиноко, каждая сама по себе, а подвалы между собой связаны. На было вещи, которую Директор не мог бы раздобыть.

Поэтому ему нравилось слушать сны Калисфении Викторовны, и он просил ее толковать их как можно точнее.

– Любое ваше предвидение для меня закон, – твердил ок. – Спаржа так спаржа. Спагетти так спагетти.

Однажды за завтраком, пересказав очередное сновидение, Калисфения Викторовна обратилась ко мне:

– Полагаю, сегодня вы получите важное известие.

Я заволновался, Какое? И откуда? А впрочем, я догадался – и сердце мое радостно замерло, – что дождался-таки весточки от друга, Я поскорее отправился на почту. Чужедальний вручил мне конверт, который я туг же распечатал. Письмо было от Редактора. Я внимательно прочитал его два раза, а потом еще три, но ничего не понял. На другой день пришло новое письмо. Из этого, второго, я понял больше. В нем речь шла о стеллажах, которые сооружали мы с дядей Гришей. Они рухнули, К счастью, Редактора в этот момент не было дома. Тон был крайне раздраженный.

Я отправился к нему. Он встретил меня не так приветливо, как в прошлый раз. В комнате царил разгром, Повсюду валялись книги, разломанные доски и осколки стекла.

– Я постараюсь разыскать дядю Гришу, – обещал я.

Это его слегка успокоило. Он предложил мне сесть. Я выбрал стул покрепче, а Редактор занял место за столом.

– Теперь о вашей тетради, – сказал он, нацепив очки на нос.

По левую руку от него, положенные друг на друга переплетами вверх, несколько открытых книг выстраивали как бы елочку; по правую громоздились открытые папки с рукописями. Помнится, я подумал: кто читает столько всего одновременно, сам не знает, чего хочет. А прямо перед ним лежала моя тетрадь.

Какое-то время он нервно перебирал на столе бумажки, потом вперил в меня близорукие глаза. С минуту мы смотрели друг на друга. Он вздохнул и набил трубку ароматным табаком.

– То, что вы пишете, это плохо, – сказал он и выдержал паузу. – Очень плохо.

Я молчал.

– Плохо все, от начала и до конца. То есть что я говорю? Конца, собственно, нет. – Он хмыкнул. – Как, впрочем, и начала.

Улыбнулся. Можно было предположить, ему понравилось, как он повел беседу. А мне вдруг захотелось домой – на старую квартиру, забиться в свою комнатку, и чтоб никто меня не трогал.

Редактор продолжал, распаляясь и разгораясь, как табак при затяжке.

– Я вам не верю. Ни одному слову. То есть почти ни одному. У вас передержки на каждом шагу. Что это за фраза: «Весной много людей начинает ходить по крышам»? Прежде всего бросается в глаза ее фактическая неточность... Можем ли мы утверждать, что явление, о котором вы сообщаете, типично? Что оно носит, так сказать, массовый характер? Можем ли мы утверждать, что в действительности много людей ходит по крышам, будь то весной или летом?

– Весной много, – сказал я.

Он смотрел на меня пристально и с недоверием.

– У меня сложилось впечатление, что этот вот, так называемый друг – лицо вымышленное. Что его нет и никогда не было.

– Мне тоже так начинает казаться, – согласился я.

– И старичок, которого он поехал разыскивать... То строил плотины, то о щуке говорящей принялся хлопотать. Раньше надо было думать – не находите?

– Нахожу, – опустил голову я. – Но, сдается мне, я нашел одну из его картин. На ней ощутимо передано чувство тревоги, которое угнетало его последнее время.

– И троллейбусная ваша компания, – не дослушал меня Редактор. – Чем она привела вас в восторг?

– Я ведь составил список «Кого и за что мне жалко»... – начал объяснять я.

– Да-да, помню. Впрочем, – Редактор сделал отстраняющий жест, – впрочем, хорошо вам удаются кошки.

– Какие кошки? – удивился я.

– Ну, где опричники... И сцена охоты кошки на воробьев... Это сильно, впечатляюще... – Он потупил глаза. – Кстати, вы уверены, что это была кошка... а не кот?