Вадим Прокофьев - Наш Артем

«Куда это меня занесло?» — подумал Артем, поднимаясь с земли и оглядываясь. Кругом стоял лес, в котором широкой просекой зияла железная дорога. Вдали попыхивал локомотив. Так они пыхтят, набирая воду. Что же — нужно двигаться к разъезду. Но сначала пить. Отыскать в этом лесу родник — дело безнадежное, а вот чистую лужу после ночного дождя он обнаружит обязательно.

Пока искал лужу, проглянуло солнце, и лужа сама нашла Артема, призывно посветив ему солнечным зайчиком.

Артем наклонился над зеркальной поверхностью и тут же отпрянул. Ему показалось, что из лужи на него глянул какой-то земляной черт. И с такой физиономией он собирался идти на разъезд?

Спасибо луже.

Напившись, Артем долго и тщательно скреб лицо, уши, шею.

Проехать на крыше вагона двести верст под дождем и потоками паровозной гари — удивительно было бы, если бы он не походил на негра.

Окончив умывание, Артем нашел по соседству еще одну лужу с незамутненной водой, придирчиво осмотрел себя и остался доволен. Этакий сибирский кряжистый дядя, в меру обросший, прибыл на разъезд, чтобы двинуть куда-либо по железке в поисках подходящей работы.

На разъезде было пусто. Ни дежурного, ни жандарма. Два мужика сидели на деревянных сундуках и неторопливо мусолили козьи ножки. Они без всякого любопытства посмотрели на Артема, поклонились в ответ на его приветствие и вновь задымили.

Артем не курил. Но иногда для пользы дела нужно было и подымить с людьми.

— Братцы, не одолжитесь махорочкой, моя под дождем в кашу превратилась.

Мужики переглянулись, тот, что выглядел немного помоложе, достал кожаный кисет и протянул Артему.

И тут Артем сообразил, что сказал глупость. Ну конечно же, заядлый курильщик прежде всего сбережет от дождя табак и спички. А если нет спичек, то обязательно имеется кресало, трут или, на худой конец, пеньковый канат. Их берегут в жестяной коробке.

Артем неумело скрутил огромную козью ножку, прикурил… и тут же задохнулся. Мужики дружно заржали:

— Курец! Табак зазря переводишь!

— Да уж больно он у вас крепкий.

— Обыкновенный.

— Куда это вы собрались, с сундучками?

— Вот ожидаем энтого, как его называют…

— Пассажирского?

— Да нет, ну с переселенцами что тащится.

— Эшелон?

— Во-во!

— А должен быть?

— Второй день дожидаемся, там родня наша, а мы, значит, спереди были, места смотрели. Да вот вишь и не высмотрели. Ноне далее подадимся.

— На таком разъезде эшелон может и не остановиться, если перегон свободен.

Мужики испуганно поглядели на Артема. Видать, городской, раз махорку не сумел скурить. А городские, они чего не знают…

— Беда!

— Да вы погодите лазаря петь, расспросить начальство нужно.

— Тут один в красном картузе к поездам выходит. Что день, что вечер, а он завсегда пьяненький, только дай бог на ногах удержаться.

— Пошли. В случае, скажите, что я тоже ехал с вами.

— Ладно!

Дежурного они обнаружили спящим в крохотной каморке.

Спросонья да с похмелья он никак не мог понять, что требуется этим трем просителям. Но когда с дежурным заговорил Артем, тот посмотрел на него с недоверием. По виду лапотник, а в путейском деле разбирается.

Артем понял, что незадачливому чинуше сейчас нужно одно — опохмелиться. Ни о чем другом тот не мог и думать. Опохмелиться. А грошей-то и нема. За пятерку сторговались на том, что эшелон будет на несколько минут задержан, а дежурный сам посадит Артема, чтобы кондуктор не придирался.

Так без приключений добрался он до станции Маньчжурия, к началу Восточно-Маньчжурской железной дороги. Эшелон дальше не шел, переселенцы разбрелись. А до Харбина, до явочной квартиры, ехать да ехать. Но вот беда — билет стоит четырнадцать рублей. А где их взять? Опять на крышу? Но по Восточно-Маньчжурской на крыше далеко не уедешь — тут на каждом шагу кордоны.

А почему бы не использовать обретенный опыт? Сколотить артель переселенцев, арендовать на артельные деньги вагон… и в Харбин.

Артель сколотилась быстро — все переговоры с железнодорожным начальством Артем взял на себя, и вагон, товарный правда, ему удалось добыть без труда и Дешево, да в придачу у него в кармане лежал билет от Харбина до Владивостока.

И вот Харбин!

Артем открыл глаза и снова плотно их зажмурил. Где он и что с ним? Разламывается голова, нестерпимо болит грудь, живот и страшно холодно. Приоткрыл один глаз — непонятная круговерть, стол стоит почему-то боком, а маленькое оконце медленно ползет на потолок. Лучше снова закрыть глаза и попробовать, несмотря на головную боль, собраться с мыслями.