Вадим Прокофьев - Наш Артем

Пять часов утра. Перед заводом появились отдельные казаки. Подскачут, глянут, и во весь карьер обратно. И все же одного словили и допросили. Стало ясно — выступление солдат провалено, революционные полки разоружены и заперты в казармах. Артем уже больше не колебался. Если сейчас дать отбой, рабочие не поймут, нужно сражаться. И нужно, пока не поздно, договориться с дружинниками паровозостроительного, чтобы они по сигналу ударили в тыл войскам, уже окружающим Гельферих-Саде. Артем отправился к паровозникам.

Кольцо правительственных войск сжималось. Уже выкатили на прямую наводку орудия, установили пулеметы.

На Гельферих-Саде явился парламентер. Или немедленная капитуляция, или безжалостный артиллерийский расстрел. На ответ — тридцать минут. Позвонили Артему на паровозостроительный. А там митинг, настроение у рабочих боевое. Артем пообещал поддержку, попросил дружинников на Гельферих-Саде продержаться до подхода паровозников. Три тысячи рабочих паровозостроительного, предводительствуемые боевой дружиной во главе с Артемом, строятся в колонну. Развернуты красные знамена. У дружинников в руках винтовки, револьверы, бомбы; остальные берут что попадет под руку: железные прутья, полосы, гаечные ключи.

На Гельферих-Саде собрали митинг: как быть с ответом на ультиматум военного командования? Настроение у осажденных подавленное. Нашлись слабые души, которые предложили сдаться. Несколько десятков человек, в большинстве студенты-меньшевики, вышли из ворот завода с белым флажком. Их тут же арестовали. Остальные молча разошлись по своим местам, готовые к бою.

На втором этаже длинного, выходившего фасадом на площадь старого заводского здания находился склад готовой продукции.

Дружинники освободили места между окнами, в простенках. Здесь обосновались бомбометальщики. Из окон здания хорошо просматривалась вся Конная площадь с расположившимися на ней войсками. Часть боевиков разместилась во дворе и у забора, прилегающего к улице, некоторые забрались на снежные сугробы.

Время ультиматума истекло. Заиграл горн. Это было первое предупреждение осажденным. Снова заголосили трубы — второе предупреждение. И наконец, третий сигнал; его покрыл грохот пулеметов, ружейных залпов. Громыхнули пушечные выстрелы.

Но первые залпы были направлены не по заводу Гельферих-Саде, а в обратную сторону, откуда показалась колонна паровозостроителей.

Дружинники паровозостроительного, стараясь опередить правительственные войска, захватить инициативу, ринулись в атаку. Но солдаты и казаки отступили ровно на столько, чтобы револьверные пули до них не доставали, и открыли залповый огонь. Убитые, раненые усеяли площадь. Казаки стреляли по санитарам, случайным зазевавшимся прохожим.

Артем, бросившийся в атаку вместе с дружинниками, остался жив. Дружинники засели за укрытиями и продолжали вести редкий огонь. Теперь вся огневая мощь правительственных частей обрушилась на осажденный завод Гельферих-Саде.

Недолгим было сопротивление защитников завода. Охотничьи ружья, револьверы и даже бомбы-самоделки ничего не могли поделать с пушками и пулеметами. Пушечные залпы пробили брешь и в заводских стенах, под обломками которых были погребены дружинники-бомбисты.

Дима Бассалыго, возглавлявший дружину, выбросил флаг переговоров. Их по возможности затягивали, чтобы успеть припрятать оружие и дать время скрыться руководителям восстания, дружинникам-активистам. Полиция и войска задержали сто тридцать семь человек, но среди них не было членов штаба восстания и почти не оказалось дружинников.

Артему и его товарищам пора было уходить, иначе попадешь в окружение.

Отходили к винному складу и дальше, на Заиковку.

На Сабурову дачу было перевезено двадцать раненых и несколько человек убитых. Мертвые были помещены в морг.

Полиция потребовала выдачи трупов, но, по совету Артема, администрация больницы под формальным предлогом отказалась это сделать. Предполагалось организовать демонстрацию во время похорон.

Вечером на Сабурке состоялось собрание членов РСДРП. Артем выступил на этом собрании и подверг разбору все действия восставших: ошибок было допущено много. Не сумели сохранить в тайне план восстания, дали возможность провокатору оповестить врагов и тем вывести из борьбы такую большую силу, какую представляли революционные солдаты. Кто-то из меньшевиков, членов Федеративного совета, помешал выполнению приказов о захвате канцелярии генерал-губернатора, телеграфа, жизненно важных учреждений города. Плацдарм восстания таким образом сильно сузился. Было много и других серьезнейших промахов в подготовке и проведении восстания.