Вадим Прокофьев - Наш Артем

Для них все — обеспеченная и довольная жизнь, наука, искусство; для нас — голод, болезни, изнурительный труд, бесправие, невежество…

Алеет заря будущего, заря грядущего царства свободы, социализма; не будет тогда деления на сытых и самодовольных буржуев и неимущих пролетариев, не будет безумной роскоши одних и нищеты других, наглого насилия эксплуататоров и безропотной покорности угнетаемых ими масс. Не будет стонов и проклятий. Вот что значит для нас, пролетариев всего мира, день Первого мая! Он сулит нам лучшее будущее, он возвышает нас в собственных глазах. Будем же дружно праздновать его, сплотимся воедино, покажем врагу нашу силу и мощь.

Российская революционная социал-демократическая рабочая партия зовет вас, товарищи, объединиться в день Первого мая вокруг ее красного знамени, зовет вас на борьбу против общих наших врагов — русского самодержавия и капитализма…

Бросайте же работу, товарищи, протестуйте против гнета самодержавия, его пуль и нагаек, против убийства ваших лучших товарищей — бойцов за свободу, социализм…

Пусть в воскресенье Первого мая замрет вся жизнь города, пусть приостановятся железные дороги, конка, почта, прекратится торговля, не выедут извозчики, пусть забастуют пекарни, прислуга, пусть приостановят работу всюду, где она есть в воскресенье. В понедельник, второго мая, пусть бросят также работу рабочие фабрик, мастерских и заводов…

Да здравствует Первое мая — международный праздник пролетариата!

Да здравствует восьмичасовой рабочий день!

Долой самодержавие!

Да здравствует демократическая республика!

Полицмейстер, чины полиции уже в середине речи Артема, когда он сказал: «Запасайтесь оружием, товарищи! Организуйтесь в боевые дружины! Чем скорее мы победим, тем меньше будет кровопролития, тем скорее для всей России наступит желанная свобода!» — попытались встать, «пресечь», «не допустить». Но не тут-то было. Их со всех сторон стиснули рабочие, не только встать — шелохнуться было невозможно. Артем говорил около часа. Когда же кончил — аплодисменты, «Марсельеза» не смолкали четверть часа.

Наконец публика стала расходиться. В зал проникла большая группа полицейских. Они бросились к сцене, где только что стоял Артем. Но полицейских встретила добрая сотня молодцов, преградившая им путь за кулисы. Артема окружили заводские ребята. Кто-то сбросил ярко-красную рубаху, натянул на себя косоворотку Артема. Артему на голову напялили соломенную шляпу, а у него взяли кепку. Переодевание было произведено молниеносно. Две девушки, фельдшерицы с Сабуровой дачи, предложили Артему сопровождать его из театра. Артем поинтересовался, можно ли ему переночевать в больнице. Даша Базлова, так звали одну из фельдшериц, сказала, что она работает в отделении буйнопомешанных. Место это абсолютно безопасное, недоступное для посторонних. Там товарищ Артем может провести сколько угодно времени.

— Вот и прекрасно, идите вперед, а я буду пробираться за вами, чтобы не привлечь внимания полиции. Здесь сейчас много шпиков.

Весь Народный дом был уже оцеплен полицейскими, и все же девушки и Артем выбрались благополучно и не спеша направились к Сабуровой даче.

Когда подходили к больнице, Артем нарушил молчание:

— Как отнесется доктор, заведующий отделением, к моему появлению? Квартира ваша идеальная в смысле безопасности, я давно уже мечтаю здесь обосноваться, но как бы доктор не донес.

— Петр Петрович Тутышкин, наш доктор, очень хороший и честный человек. Он знает, куда я пошла, больше того, он заменяет сейчас меня на дежурстве… За доктора не беспокойтесь, — возразила Даша.

На зорьке его благополучно вывели из больницы. Было чудесное майское утро. Солнце, ослепительно яркое, занималось над умытым ночным дождиком городом. Всюду стояла праздничная тишина. Только множество переодетых пшиков и военных «оживляли» улицы. Как и было решено комитетом партии, в воскресный день бастовали работники обслуживающих население профессий. Демонстраций в этот день не было.

2 мая утром над городом раздался голос паровозостроительного завода. Как и в январе 1905 года, он низким простуженным басом издавал короткие тревожные звуки. Этот гудок был условным сигналом. Рабочие других предприятий, услышав голос «отца», бросали работу и шли к центру города.

Войска в Харькове были приведены в готовность. Особое внимание властей было обращено на паровозостроительный. Начальство знало, что благодаря трудам Артема и его товарищей из группы «Вперед» паровозостроительный превращается в оплот большевизма. Главные уличные магистрали, ведущие от завода к центру, были во многих местах перехвачены казаками, драгунами, солдатами и полицией.