Вадим Прокофьев - Наш Артем

На паровозостроительный с утра прибыли полицмейстер и губернатор. Вокруг завода и на его территории с ночи дежурили казачьи сотни. Тускло поблескивали на солнце штыки винтовок и острия пик. Казалось, что рабочим не вырваться в город. Масса людей собралась на леваде (лужайке) возле столовой. Артем был тут же.

Полицмейстер и губернатор приказали передать руководителям рабочих, что мирную демонстрацию они дозволят и даже разрешат ношение флагов, если на них будет написано: «Да здравствует Первое мая!» и «Да здравствует восьмичасовой рабочий день!». Но они знают, что кроме этих флагов есть другие… Их допустить они не могут.

Перед тем как двинуться в город, провели митинг. И снова на импровизированной трибуне Артем. Он говорит не только для рабочих, его слушают и казаки. Пусть послушают, пусть посмотрят, им это на пользу пойдет. Когда митинг кончился, какой-то рабочий выкрикнул:

— Оратор, неужели вот так и начинается революция?

Оратор рассмеялся и, обращаясь к чинам полиции, ответил:

— Это лишь цветочки, ягодки впереди!

Не сходя с трибуны, Артем потребовал у полицмейстера убрать войска с завода и с пути шествия рабочих. «Отцы города» струсили и отдали приказ об отходе. Попятились назад казаки, полицейские. Рабочие вышли на площадь у завода. Колоннами двинулись по Петинской и Оренбургской. Казаки медленно отступали, их цепи кое-где были прорваны.

В это время другие колонны рабочих из депо Юго-Восточной дороги и мельниц вышли в тыл войскам, казакам и полицейским.

В толпы рабочих, стоявших на улицах, летели из колонн демонстрантов прокламации от группы «Вперед». Развевались, трепетали на ласковом весеннем ветру красные знамена. Шествие приближалось к центру города. Но вот на углу Петинской и Молочной в середину колонн ворвались драгуны и разъединили демонстрацию на две части.

Рабочие поначалу растерялись, но затем заметили, что драгуны и казаки с оглядкой действуют нагайками и палашами. Федор, шедший впереди, очутился в окружении Десятка казаков. «Ну вот, теперь они насмерть забьют», — успел подумать, как вдруг на его плечо легла нагайка, ну прямо-таки ласково погладила. Свиреп замах у казака, но нагайки опускаются не на людские головы, а на лошадиные крупы. Лошади мечутся, возникает неразбериха, казачий строй нарушается, и рабочие легко просачиваются сквозь их ряды и переулками пробираются в сторону Конной площади.

По Тарасовской у складов винной монополии снова казаки и полиция. Здесь завязался настоящий бой. В дело пошли камни, гаечные ключи, все, что было под руками. Но силы были неравны, пришлось отступить.

Вечером сотни рабочих собрались в университетском саду. Отсюда колонна демонстрантов вышла на главную улицу города — Сумскую. И снова, как и днем, схватка с казаками. Появились первые раненые. Но возбуждение рабочих не проходило. Это было возбуждение от сознания своей силы.

Волнения и забастовки рабочих в Харькове в мае происходили на фоне событий, получивших отзвук во всей России и во всем мире. В Корейском проливе Японией был разгромлен русский флот. Пал после одиннадцатимесячной осады Порт-Артур.

Весть о гибели русского флота ошеломила всех. В своей статье «Разгром» Владимир Ильич Ленин писал: «Русский военный флот окончательно уничтожен. Война проиграна бесповоротно… Перед нами не только военное поражение, а полный военный крах самодержавия… Самодержавие… бросило народ в нелепую и позорную войну. Оно стоит теперь перед заслуженным концом. Война вскрыла все его язвы, обнаружила всю его гнилость, показала полную разъединенность его с народом… Война оказалась грозным судом. Народ уже произнес свой приговор над этим правительством разбойников. Революция приведет этот приговор в исполнение» [3] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 10, с. 252–255. .

…Разговаривать с представителями рабочих, как это делалось в «добрые» старые времена, было уже нельзя. Революционный накал поднялся до такой точки, что может ошпарить любого, кто станет на пути рабочих. Авторитет и сила правительства после поражений на Дальнем Востоке упали настолько, что люди смеялись над дурачками, именующимися министрами. Надо было уступать рабочим, но уступать разумно, драться за каждую хозяйскую копейку.

Директор паровозостроительного завода Рицонни объявил, что требование комитета забастовщиков о повышении суточной ставки чернорабочих с восьмидесяти пяти копеек до одного рубля удовлетворяется. Директор также обещал выкроить двадцать тысяч рублей на техническое училище.