Валентин Крючков - На крутом переломе

Другой, Богородов, шел к власти через город: работал на заводе мастером, начальником цеха, секретарем парткома, главным инженером завода, вторым и первым секретарем горкома, потом, по сложившейся традиции, стал первым секретарем обкома КПСС. Оба — молодые, энергичные первое время жили не только мирно, а даже дружно, о чем свидетельствовало чуть ли не еженедельное посещение бани, находящейся почти в самом центре города, где их поочередно, с определенной долей почтительности, соответствующей высокому рангу, умело и мастерски парил обаятельный и скромный банщик. Это длилось несколько лет. Один вел село, другой — двигал промышленность, сортировал кадры. Два аппарата работали в одном направлении. Готовились, чрезмерно пунктуально и старательно, совместные постановления, совместные решения, практиковались выездные бюро, совместные поездки по районам — все в духе того времени. И вдруг их обоих пригласили в ЦК. Секретарь, уважаемый, знающий село человек. Один из авторов известного в свое время постановления о развитии сельского хозяйства, вложивший душу в него. Это он, увидев, что в обнародованном документе все самое главное, ценное и конструктивное — на что он делал ставку и рассчитывал, — было выхолощено, говорят, пустил себе пулю в лоб, а не умер от тяжелой, продолжительной болезни, как было сообщено.

Когда Богородов и Славянов зашли к нему в кабинет, секретарь ЦК, поздоровавшись, попросил первого секретаря обкома, чтобы рассказал обстановку в области. Богородов, по привычке вздернув правое плечо, пытался, как умел, показать дела и роль партийной организации в развитии экономики области, а главное — в работе ее аграрного сектора. Однако глубины знания обстановки в его информации секретарь ЦК не увидел, рассердился и, махнув рукой, попросил доложить о состоянии дел Славянова, назвав его при этом по имени отчеству. От рождения наделенный крестьянской хваткой, сметливый, впоследствии развив эти качества, Славянов, как говорится, живо взял быка за рога. Разговор получился. Оба знали свой предмет, и если Славянов не мог на память назвать ту или иную цифру, он вынимал из кармана записную книжку, в которую были занесены все основные технико-экономические показатели области с 1965 года, извиняясь, уточнял цифру и все шло своим чередом. Про Богородова оба словно забыли. Информацией секретарь ЦК остался доволен. Потом он взял у Славянова эту записную книжку, внимательно полистал ее, кое-что зачитывая вслух: территория и население. Промышленность. Выработка на одного человека. Объемы. Сельское хозяйство. Общая площадь земель, зерновых, картофеля. Валовой сбор. Урожайность. Надой на корову, привесы. Сорта и культуры, районированные в области. Потом, вернув книжку владельцу, посмотрел на первого и сказал: «Вам бы неплохо такую заиметь. Советую».

После этой встречи в ЦК первый и председатель в баню стали ходить поодиночке. У Богородова зародилось чувство обиды и даже что-то большее на Славянова. Мстительный по характеру, он стал выискивать повод, чтобы свести счеты за то унижение, которое пережил в ЦК, за то, что председатель облисполкома обладал энциклопедическими знаниями, пользовался большим авторитетом и был не формальным, а настоящим лидером, к которому люди охотно шли и всегда находили понимание, получали требуемую помощь, если это было возможно.

После этой поездки в Москву между ними начался второй этап отношений, и не только между ними, но и между домами. Началось выкручивание рук. Делалось это так. Готовится, например, по сельскому хозяйству вопрос на обсуждение сессии. Намечается дата, разрабатываются мероприятия. Все основательно, пункт за пунктом. И вдруг дня за три до ее начала обком просит мероприятия. Якобы первый сделал замечание и хочет посмотреть, как они учтены. Не подразумевая никакого подвоха, облисполкомовцы несут материалы, готовые, отработанные, чтобы получить окончательную оценку первого. И начинаются часы ожиданий. А решение первый принимает следующее: за день-два до сессии провести пленум или бюро. И проводят на нем, выдавая за свои, утверждают те мероприятия, которые разработал облисполком и управление сельского хозяйства.

Вскоре Богородов — на это большого ума не требовалось, — нашел повод для сведения счетов со своим противником. Пришли жалобы на начальника УВД, который при строительстве нового здания управления допустил некоторые излишества, соорудив, как говорят в народе, бастилию с ненужными колоннами, к тому же, капитально отремонтировал несколько машин заместителю министра, зятю Генерального. И все бы ему сошло, ибо ничего крамольного тут не виделось, не для себя человек старался, но начальник УВД, вкусив могущество власти, с одним из своих полковников повел себя недостойно, матерно ругаясь и обещая выгнать с работы за какую-то незначительную промашку. Произошло это в присутствии подчиненных. Реакция оскорбленного полковника не заставила себя ждать, большая тетрадь с описанием всевозможных прегрешений начальника УВД была отправлена в ЦК и новому министру внутренних дел. Богородов увидел, что в этом деле есть все, чтобы свести счеты и со Славяновым, зная, что он горой стоит за начальника УВД. Вскоре, не затягивая время, вопрос вынесли на рассмотрение бюро, где большинством голосов, кроме председателя облисполкома, начальник УВД был исключен из партии.