Валентин Крючков - На крутом переломе

— А что теперь?

— Я дал корреспонденцию в нашей газете. После ее публикации и поездки сотрудников инженерно-строительного института в Главное управление метрополитена Министерство путей сообщения приостановило экспертизу проекта. Одним словом, забор с площади увезли, строительство прекратили. — Пальцев немного помолчал и, улыбнувшись, добавил: — Вадима Никанорова домой отпустили.

Никаноров-старший даже привстал.

— Не волнуйся, отец, — успокоил Никаноров. — Вадим дома. Собирается к вам приехать. Урок он получил. И урок хороший. Будет знать, как идти против государственной машины. Вадим — Вадимом, а пуск метро опять задержится на годы.

— Все может быть, — согласился Пальцев. — Но ведь столько ждали — и ничего? Подождем еще. Главное, чтоб все на радость людям. И чтоб люди чувствовали, что с ними считаются.

— Интересное наступило время, — не то себе, не то для присутствующих сказал Никаноров-старший. — Что хочешь, то и говори. И не бойся: не посадят. Не увезут на «черном вороне», куда неизвестно. Демократия, одним словом. Правда, эта демократия некоторыми товарищами понимается по-старому. Вот и у нас, на днях, председателя колхоза выбирали. Нашего-то в область взяли. Толковый мужик был. Меж собой мы покумекали и решили, если варяга предложат — не примем.

— А кого же вы наметили? — поинтересовался Пальцев.

— Да, тут, племянника моего. Он институт закончил. В колхозе кем только не работал. Безотказный. И все умеет: шофер, комбайнер, тракторист, электрик. Ну, на том мы и порешили. Началось собрание. Все, как и раньше. Президиум заняли первый секретарь райкома, предрик, представитель из области, из АПК какая-то шишка. И еще один гладко одетый. Туда-сюда поговорили. Дошли до кандидатур. Первый встает и говорит: — «Ваше хозяйство — хорошая школа. Человека в область взяли. Толковый руководитель. Однако заместителя он себе не успел подготовить. Хотя его нынешний заместитель может быть председателем, но, если честно, то возраст его преклонный. Мы тут посоветовались и предлагаем вам старшего агронома из отдела растениеводства. Из облагропрома». Он назвал фамилию. И встает, кто бы вы думали? Тот самый гладко одетый. Я давно на него обратил внимание: нет-нет да и глотнет таблетку. Спросил агронома, в чем дело? Больной или переживает? Оказывается, язва желудка. А первый все нахваливает: он, дескать, школу, институт с золотой медалью окончил. Ну, тут уж я не выдержал и говорю: еще неизвестно, какой он специалист и организатор. Нам человек нужен. А не медаль. К тому же у него болезня. Внутренняя какая-то. А зачем он нам с больным-то бутором?! Так что ли, мужики? Меня поддержали. И тут бригадир полеводов предложил племянника мово. За него единогласно и проголосовали. А первый еще несколько раз вставал, пытался повернуть по-своему. Не вышло. Наших людей мы лучше знаем. Вот так-то, дороги мои гости. Уморил я вас. Но ничего, молодые. Сейчас спать ляжете. А я покурить выйду. Спасибо за беседу, — он пожал Пальцеву руку.

Сын и приехавший с ним корреспондент давно уже спали, а Никаноров-старший сидел на скамеечке перед домом, с наслаждением курил и думал, куда мы идем, какой будет демократия, гласность. Вот ведь до чего дожили: говори, что хочешь — и не посадят. Надолго ли? За семь десятилетий чего у нас только не бывало. А ведь очень даже неплохо, когда можно сказать все, что ты думаешь. И впрямь: необычное время. Правда, с Нагорным Карабахом что-то затянулось. И Президиум самый Верховный какое-то непонятное постановление принял. Зачем оно такое? Раз люди хотят обособиться — пускай. На то и демократия. А то забастовками замучают. В нашей области, выходит, тоже не все гладко. Взять, хоть ту же атомную станцию. Построена, а еще неизвестно, пустят ли ее? Эта станция, пожалуй, пострашнее Карабаха. Не приведи бог, беда грянет! Прав корреспондент — по Волге до Каспия вон какая территория-то! Аж страшно. Но народ у нас не дурак. Не пойдет он на то, чтобы жить в постоянном страхе. Нет, не пойдет. Наш областной центр — десятки Чернобылей. А если до Каспия? Костяшек на счетах не хватит сосчитать наши беды. И надо ли будет считать? Непростой этот парень Пальцев. Своеобразный. Дело для него — прежде всего, увидел — доволен остался. Много всякого знает. Везде бывает, со всеми встречается — вот и знает много. Демонстрация, предполагает, обязательно будет. Если бы знать, когда, то можно бы и приехать. Да все ордена и медали нацепить. Надо попросить Пальцева, пусть сообщит за денек. Обязательно приеду. И не один. Полдеревни захвачу. И пусть мать не обижается. А ведь надо бы заморозить эту станцию. Оставить, как есть. И пусть стоит памятник нашему головотяпству. Ведь надо же додуматься, чтоб атомную бомбу поставить на окраине города? Хорошо бы ее заморозить. И буквами до самого неба написать: