Крис Краус - I love Dick

Вечер у Дика дома напоминает хмельной канун Рождества в фильме Эрика Ромера «Ночь у Мод». Крис замечает, что Дик с ней флиртует. Его пространные размышления выходят далеко за пределы постмодернистской риторики, его слова транслируют какое-то фундаментальное одиночество, которое способны разделить только они двое. Крис легкомысленно это поддерживает. В два часа ночи Дик показывает им видео, сделанное по заказу английского общественного телевидения, где он одет как Джонни Кэш. На видео Дик рассказывает о землетрясениях, тектонических сдвигах и о своей беспокойной тоске по «месту, которое зовется домом». Впечатление Крис от фильма Дика (хотя она не озвучивает его в тот момент) неоднозначно. Как художница она считает работу Дика безнадежно наивной, но в то же время она питает слабость к определенным видам плохого искусства – искусства, позволяющего заглянуть в надежды и желания автора. Плохое искусство делает зрителя куда активнее. (Спустя годы Крис поймет, что ее увлеченность плохим искусством ровно то же самое, что и влечение Джейн Эйр к Рочестеру, убогому лошадиноголовому наркоману: дурные характеры возбуждают воображение.) Однако Крис оставляет эти размышления при себе. Поскольку она не выражается на языке критической теории, от нее не ожидают слишком многого, и она привыкла уходить в глубь смыслов в полной тишине. Невысказанное двойственное чувство от видео еще сильнее притягивает Крис к Дику. Он снится ей всю ночь. Но когда Крис и Сильвер просыпаются на диване следующим утром, Дика нигде нет.

4 ДЕКАБРЯ 1994 ГОДА: 10 УТРА

Тем утром Сильвер и Крис нехотя покидают дом Дика. Крис смело берется сочинить благодарственную записку, которую принято оставлять в таких случаях. Они с Сильвером завтракают в дайнере «Айхоп» в Долине Антилоп. Так как они больше не занимаются друг с другом сексом, они поддерживают близость с помощью деконструкции, то есть рассказывают друг другу обо всем. Крис признается Сильверу, что, похоже, у нее с Диком случился Концептуальный Трах. Его утреннее исчезновение подкрепляет эту версию, наполняет произошедшее субкультурным подтекстом, который разделяют она и Дик: в голове Крис проносятся размытые воспоминания о сексе на одну ночь, когда дверь за мужчинами захлопывалась раньше, чем она успевала проснуться. Она цитирует Сильверу стихотворение Барбары Бэрг на эту тему:

А ведь еще было то сообщение на автоответчике Дика. Когда они зашли в дом, Дик снял пальто, налил им выпить и нажал кнопку Play . Раздался голос очень молодой, очень калифорнийской женщины:

«Привет, Дик, это Кайла. Я… прости, что я продолжаю звонить тебе домой, вот и до твоего автоответчика добралась, я просто хотела извиниться, что в тот вечер так ничего и не сложилось, и я знаю, что ты не виноват, но, наверное, все, чего мне правда хотелось, – это просто поблагодарить тебя за то, какой ты хороший человек…»

«Вот теперь мне ужасно неловко», – очаровательно пробормотал Дик, открывая водку. Дику сорок шесть лет. Значит ли это сообщение, что он потерян? И если он действительно потерян, сможет ли его спасти концептуальный роман с Крис? Был ли концептуальный трах лишь первым шагом? Сильвер и Крис обсуждают это на протяжении нескольких часов.

4 ДЕКАБРЯ 1994 ГОДА: 8 ВЕЧЕРА

Вернувшись домой в Крестлайн, Крис не может выкинуть из головы прошлую ночь с Диком и начинает писать об этом рассказ под названием «Абстрактная романтичность». Это ее первый рассказ за последние пять лет.

«Мы ужинали в ресторане, – пишет она. – Вечер только начинался, и мы все как-то слишком много смеялись».

В своем рассказе Крис периодически обращается к Дэвиду Рэттрэю, поскольку она уверена, что призрак Дэвида был с ней прошлым вечером во время поездки, толкая ее пикап вперед по Пятой трассе. Крис, призрак Дэвида и пикап слились в единый объект, устремившийся вперед.

«Прошлой ночью мне казалось, – писала она призраку Дэвида, – как случается со мной иногда накануне нового эмоционального всплеска, будто ты был со мной: парящий вплотную ко мне, где-то между левым ухом и плечом, сжавшийся, как мысль».

Она думала о Дэвиде постоянно. Поразительно, что посреди их пьяного разговора Дик словно прочел ее мысли и сказал, как сильно он восхищается книгой Дэвида. Дэвид Рэттрэй был отчаянным авантюристом, гением и моралистом, позволявшим себе самые невероятные любовные увлечения вплоть до своей смерти в возрасте пятидесяти семи лет. И теперь Крис чувствовала, что призрак Дэвида вынуждает ее осмыслить это наваждение, то, как объект любви может все состыковать – обрывки воспоминаний, опыта и размышлений. Тут она начала описывать лицо Дика: «бледное и подвижное, острые черты, рыжеватые волосы, глубоко посаженные глаза». Пока Крис писала, она представляла его лицо, а потом зазвонил телефон, и это был Дик.