Александр Сердюк - Порог дома твоего

— Хорошо, все продумаем, — обещает ему Олейняк, пожимая на прощание руку.

…Дорога бежит параллельно с границей из одного населенного пункта в другой, по всему ближнему тылу заставы. Олейняка здесь знают, останавливаясь у обочины, люди приветливо кивают ему, а заодно и приглядываются к выражению его лица: не тревога ли?

— Слыхали, как Пархомук сказал? — оборачивается с переднего сиденья капитан. — Все дома окнами на границу смотрят! Хорошо сказал: и образно, и верно…

Дорога впереди раздвоилась, и капитан приказал шоферу ехать направо.

— Навестим Сашу Вакулича, нашего самого юного помощника… Из отряда ЮДП… Саша — сын стрелочницы, живет с мамой в одном из станционных зданий. Его окна тоже смотрят на границу. А от станции до Буга рукой подать…

Дом, в котором живут Вакуличи, — добротный, из красного кирпича. По одну сторону — перрон, железнодорожные пути, по другую — тенистый палисадник, пологий спуск к реке. Кусты ольхи, акация, верба. Над берегом, укрывшемся за этими зарослями, кудрявятся шапки дубов-исполинов. Саша видит их из своей уютной квартирки. А еще видит он светло-бурую ленту контрольно-следовой полосы и лежащую рядом с ней неширокую дорогу. Саша хорошо знает, что по этому проселку ходят и ездят только пограничники и что появляться там никому другому нельзя.

Однажды рано утром он собирался в школу. Позавтракал, положил в ранец учебники и тетрадки (Саша учился в четвертом классе) и, повязав пионерский галстук, подошел к гардеробу со встроенным в дверцу зеркалом. Надо же поглядеть на себя перед школой. В это зеркало он видел и все то, что находилось у него за спиной: распахнутое окно, часть палисадника, разросшуюся внизу рощу и даже небольшой отрезок пограничной следовой полосы. Он невольно загляделся на отражение в зеркале и вдруг заметил, как из кустов выбрался какой-то человек и зашагал прямо через следовую полосу. Был он в штатском. Саша резко повернулся к окну. Нет-нет, ему не показалось, там действительно кто-то шел. Кто же? Неужели нарушитель? Здесь-то и ходить больше некому!

Мальчик знал, что в таких случаях делать. Он бросил на стол ранец и выскочил из квартиры — дверь осталась распахнутой, — скатился вниз по лестнице и в считанные секунды очутился у дежурного по станции.

— Дяденька, звоните… Сейчас же звоните на заставу. Это — лазутчик. Честное пионерское, лазутчик…

«Газик» с тревожной группой летел стрелой. Вот и кусты с поломанными ветками, вот и след. Услышав шум мотора, мужчина побежал обратно, в кустарник, но вскоре вылез оттуда с поднятыми руками… Он так и не догадался, кто же заметил его и каким образом о нем узнали пограничники.

— Меня за это потом так хвалили, — вспоминает Саша Вакулич, — и на заставе, и, конечно же, в школе. Все наши ребята завидовали… Как только перемена — бегут ко мне. Обступят, просят: расскажи, как дело было. Рассказывал, и не однажды… А потом новая история приключилась.

Он вопросительно посмотрел на офицера и неожиданно притих.

— Говори, говори, — сказал Олейняк. — Ты не стесняйся, чего тут? Зря в Артек не послали бы… Но учти, там тоже будут расспрашивать, что, да как, да почему? Пионеры — народ любознательный. Так что давай, готовься заранее.

Саша одернул на себе безрукавку, переступил с ноги на ногу.

— Во второй раз случилось уже вечером, — начал он. — Мама вернулась с работы и готовила ужин. Летняя кухня у нас вон там, в палисаднике, — Саша показал рукой. — Я тоже вертелся у плиты, очень есть хотелось. На перроне послышались голоса — пришел поезд. Но людей к нам всегда приезжает немного. Мама сняла с плиты сковородку и велела мне мыть руки. А когда я вернулся к ней, вдруг как-то странно посмотрела на меня и, приложив палец к губам, тихонько спросила: «Ты ничего не слышишь?» Я затаил дыхание. Из кустов донеслись шорохи. «Там кто-то ходит», — шепнула мама. И почти тут же перед нами, словно из-под земли, вырос незнакомец. «Попить у вас можно?» Я взял кружку и, зачерпнув из ведра воды, подал ему. Выпил он все до капельки и опять мнется. «Чем это у вас так вкусно пахнет? — спрашивает маму. — Может, и на мою долю перепадет?» Мы переглянулись. Что за человек? Как с ним поступить? Если бы с нами еще кто был, а то одни… И отпустить нельзя, граница-то рядом… Мама у меня находчивая, она смекнула. Говорит ему: «Отчего ж не перепадет, бульбы у меня вон целая сковородка. Заходьте в дом, всем хватит». Вошел он. Уселся за столом, а рюкзак, небольшой правда, и не снял. Мама положила гостю и мне картошки, дала вилки, хлеба нарезала, а сама отошла в сторонку, стала спиной к стене и начала указательным пальцем по ней водить, словно рисовать что-то. Я сначала не догадался, а потом понял: она же словно на телефонном диске номер набирает. Значит, подает мне условный сигнал: бежать к дежурному по станции и звонить на заставу. Ну, я сразу же сказал, что уже наелся, да и вышел из комнаты. До пограничников дозвонился быстро и сразу обратно. Гость как раз благодарил маму: «Спасибо, хозяйка, хорошая из тебя стряпуха». А мама спрашивает: «Вам куда теперь?» — «На поезд». — «Что ж так скоро? Только приехали и на поезд?» — «Да тут осечка вышла, не на той станции сошел». — «Вот беда, случится же такое. Пожалуй, вас проводить надо. Как-никак, человек вы не здешний». — «Зачем провожать?» — «Да чтоб с поездами опять не напутали». И за ним, по пятам. Тут мне даже страшно стало, за маму, конечно. Но только они на перрон вышли, тут и пограничники… Потом нам с мамой сказали, что это был лазутчик, хотел за границу уйти. А граница-то вон у тех дубов… Рядом…