Григорий Луч - И мы солдаты...

Ни души, только ветер шумит. Видимо, хорошо знакомой дорогой маленькая тень проникла внутрь большого темного строения. Что-то достала из-за пазухи, нагнулась и… Пронзительный визг огласил ночную деревню. Маленькая тень точно ужаленная метнулась прочь, волоча за собой какой-то большой круглый предмет. Предмет этот отчаянно барахтался и визжал.

— Не надо, пожалуйста, не надо, — умоляюще шептала маленькая тень на бегу.

Большая тень ожидала ее на том месте, где они расстались.

— Никто не заметил? — вполголоса спросила она, беря в руки живой предмет, принесенный маленькой.

— Н-нет, — последовал дрожащий ответ.

— Хорошо, идем спать. С рассветом тронемся в путь.

И обе тени вместе со странным предметом исчезли, растворились во тьме…

Утром распогодилось. Утих ветер, и вышло солнышко. Тихие, в зеленой листве стояли деревья.

Ванюк проснулся позднее обычного. Накануне они с отцом проговорили до часу ночи. А с зарей отец уже был в поле… Что делать, такая работа у колхозного агронома, и Ванюк не обижался, что отец даже в воскресенье не может побыть с ним. Обидно было другое: отцу до сих пор не дали возможности серьезно поработать над выведением нового сорта пшеницы «Кавказ». А ведь еще прошлой осенью председатель обещал ему, Ванюку, лично выделить для этой цели опытный участок в колхозе! И вот сегодня Ванюк решил первым делом сходить в правление и напомнить Василию Прокопьевичу о его обещании. Но сделать это не удалось, потому что у председателя была сейчас совсем другая забота. Ночью из свинарника был украден поросенок. Случай для Ойкасы неслыханный, и никто не понимал, как и кто мог это сделать. Свинарка тетя Федора громко плакала перед председательским столом, а Василий Прокопьевич мрачно покусывал ус и пыхтел своей неизменной трубкой:

— А может, он просто так сбежал?

— Кто? — не поняла тетя Федора.

— Поросенок. Ты ферму-то хорошо заперла на ночь?

— Я всегда хорошо запираю. А он доску в ограде выломал…

— Не волк ли это? — задумчиво спросил председатель. — Ты следы видела?

— Ничего я не видела! Бедная я, бедная. Теперь меня судить будут, — запричитала тетя Федора.

— Погоди, — поморщился председатель. — Если вора не найдем, все в конце концов под судом окажемся. Но как его найдешь? Не милицию же вызывать из-за одного поросенка?

И тут взгляд его упал на скромно стоящего в сторонке чернявого мальчика:

— А тебе чего?

— Я вообще-то посоветоваться, Василий Прокопьевич. По личному вопросу, — с достоинством ответил Ванюк.

— Не до личного сейчас, общественное спасать надо, — недовольно произнес председатель, и вдруг лицо его прояснилось. — Слушай, ты про Шерлока Холмса читал? — хитро сощурился он.

— Ну, читал, — еще не понимая, к чему этот вопрос, ответил Ванюк.

— А хочешь сам побыть Шерлоком Холмсом?

— А как?

— А так. Ты парень серьезный, я знаю, и ребята у тебя боевые. Возьми несколько самых смекалистых, и порыскайте по деревне. Чую я, вы скорей найдете вора, чем мы. Только, чур, ни в какие схватки не вступать. Узнаете, кто он, и — мигом сюда. Идет?

— А потом я могу по личному?

— Можешь, можешь. Ну, дуй!

Ванюк пулей вылетел из правления. Игра в сыщиков, которой так увлекались многие мальчишки из шестого «А», его никогда не интересовала. Он даже не любил ее, потому что тут иногда приходилось подозревать невиновного и проверять честного. Но ведь сейчас шла речь не об игре: совершено настоящее преступление, украден колхозный поросенок, и тетя Федора плачет. «Надо восстановить справедливость» — вот та мысль, которая владела Ванюком. Первым делом он, конечно, отправился к Палле и Грише. Друзья страшно обрадовались этому заданию. Но когда Ванюк предложил привлечь к нему еще и Ларивана, Палля бурно запротестовал:

— Вот еще! Да ему вообще доверять нельзя! Может, это он украл поросенка, как тогда тушканчика?

— У тебя есть доказательства, что это он украл тушканчика? — сухо спросил Ванюк.

— Не нужны мне никакие доказательства. Он — и все.

— Тогда вот что, Палля, — твердо сказал Ванюк. — Если ты способен обвинить человека без доказательств, то тебе нельзя работать сыщиком. Даже временно.

Тут даже обычно спокойный Гриша не выдержал и набросился на друга:

— Кто старое помянет, тому глаз вон! Лариван в последнее время честно работает, а смелым он всегда был!

Пришлось Палле в конце концов уступить и даже извиниться перед товарищами.

Лариван встретил их хмуро.