Николай Лохматов - Булатов курган

Где-то на моховом болоте затрубили журавли. Пролетели какие-то ночные птицы. Неподалеку зафыркал трактор. Кондрат подходил все ближе и ближе. Ноги его тонули в мягкой пашне, на сапоги налипали пласты подзола. В темноте перед ним что-то забелело.

— Мешки с семенами, — прошептал он.

В памяти всплыли годы, когда был хлеборобом. Его портреты печатались в газетах. В трудное для колхоза время он работал и на поле, и на ферме. До всего доходили его руки.

Трактор между тем уходил на другой конец загона. Гул мотора становился глуше.

— Так трудно, что и сказать не могу, — услышал Кондрат. — Подумаешь иногда: может, зря взялась? Слабая я…

Он обернулся и увидел на сваленных мешках двух женщин.

— Не нужно, милая, — отозвался немного хрипловатый голос Жбановой. — Ты молодая, сильная. Люди тебя поддержат. Миром все сделать можно. Вот без мира — дело никудышное.

«Да, — подумал Кондрат. — Ты права. Без мира — дело никудышное». Он внимательно вслушивался в разговор. Его поражали ласковые нотки голоса Жбановой. Женщина она строгая, а сейчас говорила мягко и тепло.

— Чего кручинишься? — добавила она. — Засеем дальнее поле овсом. Побольше свеклы посадим. Как они нас зимой выручили. А на парах горох попробуем. Вот нам и концентраты. Прямо сейчас надо поднатужиться и на первый случай сотенки полторы свиней поставить на откорм. Глядишь, и выскочим. Сосед-то твой умные вещи предлагал, а мы губы протрепали. Не хуже бы, чем у Плахова, у нас получилось.

«Помнят еще», — с радостью подумал Кондрат и решительно шагнул вперед.

— Кто тут? — испуганно вскочила Варвара. — А, это ты…

Кондрату показалось, что в ее голосе прозвучало разочарование.

— И какого рожна носит тебя по ночам? — проворчала Жбанова. — Людей только пугаешь.

— Не спится.

Кондрат подошел ближе. В темноте он показался Варваре особенно большим. Свет от фар упал на женщин. Кондрат встретился с ее глазами. Она отвернулась.

— Иди-ка, откуда пришел, не до тебя тут, — сказала Жбанова. — Или жалости ищешь?

Варвара молчала, низко опустив голову, пряча усталое бледное лицо. Ее рука скользнула вверх, надвинула на брови косынку. В тишине где-то в конце загона, словно огромный кузнечик, трещал трактор.

Неприветливая встреча обидела Кондрата. Он повернулся, зашагал в темноту. Ему хотелось в эту минуту, чтобы разразилась гроза.

Но дувший с востока ветер, комкая тучи, разорвал их и расшвырял по сторонам.

У перелеска Кондрата нагнал Ребров. Он ехал в председательской двуколке, запряженной вороным жеребцом.

— Садись, Романыч, подвезу, — крикнул старик, сдерживая Вороного.

Ехали молча. За перелеском заблестела речушка Безымянна. Прибрежные ивы склонились над бронзовой поверхностью воды. Солнце еще не всходило. Но оно вот-вот должно было выкатиться из-за кромки леса.

— Вода была, — сказал старик. — Где-то в верхах ливни прошли.

Совсем неширокая речушка вспухла и бурлила. Мутные, как бы заваренные глиной и песком потоки несли за собой захваченные на берегу бревна, хворост, щепу.

Кондрат засмотрелся, как волны неизвестно куда гнали широкий кленовый лист. Он то исчезал под водой, то неожиданно всплывал, трепеща на гребнях мелких, покрасневших в лучах восходящего солнца волн. Глядя на лист, Кондрат невольно вздохнул.

— Скажи, климат у нас совсем испортился, — прервал его размышления Ребров. — То сушь, то мокрынь — спасу нет!

Кондрат молчал.

— А я вчера в районе был, — продолжал старик. — Со всех колхозов звеньевых собирали. Твоя Надя выступала, говорит, что твой агроном!

Кондрату было странно слышать, с каким уважением отзываются о его дочери. Он достал кисет, потом протянул его Реброву.

— Почетную грамоту за свеклу получила. Большое дело!..

Двуколка мягко покачивалась на рессорах. Мимо неторопливо проплывал реденький ельничек. Солнце уже выкатилось. Оно заиграло, заискрилось в капельках росы. Птицы защебетали спросонья хрипло и недружно. Слышался призывный пастуший рожок.

— Как же вы, старики, девчонкам-то уступили? — подзадорил Кондрат. — Они ведь еще зелены.

— Это верно. Опытом мы покрепче будем. А у них наука. Да и силы у молодых куда больше. Опять же свеклу сеял ты рано, значит, она больше солнца получила. Потом звено-то Кравцовой! Большое дело Варвара Сергеевна доверила дочке твоей.

— Народ растет, а мы стареем, — безразлично бросил Кондрат.

— Рано в старики записываешься. Женись, сразу помолодеешь! Баба заснуть не даст. По себе знаю: старуха другой раз так повыбьет кислую шерсть, петухом ходишь.