Эльвира Барякина - Заговор молчания

— Я тоже так хочу! — завистливо сглотнул Жека. — А у нас самый стриптиз — это па-де-де в балете.

— Идем в Большой театр? — дурачась, проговорил Миша.

И тут хозяину комнаты пришла в голову идея. Он помялся немного, повздыхал…

— А кто хочет порнуху по видику посмотреть?

Ребята вытаращили на него глаза.

— А у тебя что, видик есть?!

— Есть. Я все лето в стройотряде работал, денег накопил…

— И ты молчал?!

Оказалось, что жмот Серега еще два месяца назад втайне купил японский видеомагнитофон. Видик и кассеты прятались на особой полочке, пристроенной под кроватью, так что даже Серегины соседи по комнате ничего не подозревали.

В милиции видеомагнитофон, конечно, не был зарегистрирован. Знающие люди говорили, что регистрироваться себе дороже: рано или поздно нагрянут менты с обыском и найдут какую-нибудь «Эммануэль». В лучшем случае впаяют выговор. А в худшем за такие дела можно было и на нары попасть: припишут аморалку, содержание притона и распространение порнографии — и поминай как звали.

Но Серега так напился, что позабыл о всякой осторожности.

Разместились амфитеатром: кто на полу, кто на стульях, кто стоя. Серега зарядил кассету.

— Немецкая! — сказал он со значением.

Мише еще ни разу не доводилось смотреть порнографию, поэтому он поспешил занять место в первом ряду.

Мама дорогая, что эти немцы вытворяли! Слов было не разобрать, да и картинка все время дергалась… Три усатых мужика набросились на одну… А потом пришла еще девка… Так у этой, второй, груди были размером с арбуз!

— Это операция такая, — сказал Алекс. — Им в грудь специальное желе закачивают.

— А может быть, варенье? — не поверил Жека. — Клубничное? Или сгущенное молоко? А чего — здорово: ты ее в сосок целуешь, а там — сгущенка.

И в этот момент кто-то рванул дверь:

— Шухер! Комендант!

Метнувшись к телику, Серега переключил канал на какой-то симфонический концерт.

Раздался грохот выбиваемой двери. Но оказалось, что это был не комендант, а Марика Седых.

Она вошла, огляделась кругом — рожи у всех красные, глаза безумные.

— Что смотрим?

Жека приложил палец к губам:

— Тсс! Это же Вивальди!

Сразу после Лубянки Марика направилась в общежитие. Ей хотелось немедленно изничтожить предателя. Она не знала, как проберется в иностранный сектор, не знала, дома ли вообще Степанов, но это не имело значения. Слепая ярость заполнила все ее существо и заставила забыть обо всех возможных последствиях. Даже о Лене и о ее любви к негодяю Мишке.

Знакомый парень сказал ей, что Степанов празднует мальчишник в двести второй комнате.

Марика подошла к запертой двери. Судя по голосам, внутри сидел целый табун народу, но пускать ее внутрь никто не собирался. Окончательно разозлившись, Марика ударила ногой створку, хлипкий замок вылетел.

— У меня есть новость для всех поклонников музыки, — произнесла она, отыскав взглядом Мишу. — Присутствующий здесь меломан Степанов является стукачом. Я только что была на Лубянке и мне дали понять, что он регулярно доносит на меня и моих близких. Так что будьте поосторожней!

Когда Марика вышла, в комнате повисла напряженная тишина: только из телевизора доносились звуки бессмертных «Времен года».

— Миша, это правда? — тихо спросил Алекс.

Тот молчал, глядя прямо перед собой.

— Я… это… в общем, пойду, — первым поднялся Воронов.

Задвигались стулья, заскрипели половицы. Не сговариваясь, ребята поспешно потянулись к выходу.

Мгновенно протрезвевший Серега принялся отключать провода от своего видеомагнитофона. Потом смешался, бросил все.

— Ну что? Мне уже сухарики сушить, да? — чуть не плача, спросил он Степанова.

Миша сидел оглушенный, как после разрыва бомбы. В голове гудело, перед глазами плыли багровые круги. Вот и допрыгался…

— Пошли! — тронул его за локоть Алекс.

Они выбрались в коридор. Алекс сел на подоконник, взглянул на Мишу исподлобья:

— Зачем же ты так?

И тут Миша понес какую-то жалкую околесицу:

— Ты не понимаешь… Меня заставили! Сказали, что если я не буду писать эти рапорты, то они выкинут меня из института…

Алекс кивнул:

— Понятно. Распродажа друзей — не признак банкротства, а признак карьеры.

«Завтра об этом будет знать весь институт!» — в отчаянии подумал Миша.

— Алекс, — позвал он, — ты не поверишь, но я сделал это для Марики! Если бы я отказался, то они бы поставили на мое место кого-то другого! И он бы не стал выгораживать вас! Думаешь, я им все рассказывал? Ничего подобного! Они так и не знают, что ты ездил на дачу к Лене.