Исабель Альенде - Игра в «Потрошителя»

Не в состоянии нести в одиночку груз своей тайной любви с ее сомнениями, отчаянием и внезапными порывами надежды, Миллер в конце концов поделился с Педро Аларконом. Друга это признание позабавило, он спросил, чего же Миллер ждет, почему не сообщит такую новость единственной персоне, которую подобная глупость может заинтересовать. Вовсе не глупость, на этот раз все очень серьезно, он никогда и ни к кому не испытывал такого сильного чувства, заверял Миллер. Разве не пришли они к выводу, что любовь — неоправданный риск? — настаивал Аларкон. Да, и поэтому он три года боролся с собой, не давая выйти из-под контроля влечению, какое испытывал к Индиане, но стрела любви нет-нет да и наносила кровоточащую рану. Дрожь охватила Педро Аларкона перед столь торжественно прозвучавшим заявлением. Он снял очки и не спеша протер их полой рубашки.

— Ты с ней спал? — спросил он наконец.

— Нет!

— В этом-то и проблема.

— Ты ничего не понимаешь, Педро. Мы говорим не о сексе, этого добра везде довольно, а о настоящей любви. У Индианы есть возлюбленный, некий Келлер, они вместе уже несколько лет.

— И что?

— Если бы я попытался ее у него отбить, то лишился бы ее дружбы. Я знаю, что верность для нее очень важна, мы об этом говорили. Она не из тех женщин, которые спят с одним мужиком и заигрывают с другими; это одно из ее достоинств.

— Брось ты эту чушь, Миллер. Пока она не замужем, ты вправе за ней приударить. Такова жизнь. Возьмем, к примеру, Дженнифер Ян: она ведь не твоя собственность. Стоит тебе зазеваться, появится какой-нибудь шустрый парнишка и уведет ее у тебя. То же самое можешь и ты проделать с Келлером.

Стоит ли, думал Миллер, рассказывать другу, что его отношения с Дженнифер Ян подходят к концу, — по крайней мере, он на это надеется, — хотя девица и способна преподнести какой-нибудь неприятный сюрприз. Она была мстительной — единственный недостаток, в котором можно было ее упрекнуть, во всем остальном Дженнифер представляла собой лучший из трофеев «морского котика»: хорошенькая, умная, современная, без малейшего желания выйти замуж или завести детей, с достойным заработком и навязчивым стремлением в любовных играх исполнять роль рабы. Необъяснимым образом молодую сотрудницу банка «Уэллс Фарго» возбуждало подчинение, унижение и наказание. Любой разумный мужчина мог только мечтать о такой любовнице, но Миллеру, с его простыми вкусами, было настолько трудно приспособиться к этим правилам, что Дженнифер дала ему почитать недавно изданную книгу, дабы он уяснил себе, что к чему. То был роман в бежевой обложке, а может, в серой, Миллер уже не помнил; очень популярный среди женщин, с обычным для такого чтива романтическим сюжетом, но с некоторой долей мягкого порно, о садо-мазохистской связи между невинной девушкой с пухлым, чувственным ртом и властным мультимиллионером приятной наружности. Дженнифер подчеркнула то место, где парочка заключает договор, в котором перечисляются различные формы дурного обращения, каким девушка — уже потерявшая невинность — должна быть подвергнута: плеть, удавка, палка, насилие и любой другой вид наказания, какой взбредет на ум ее хозяину, лишь бы только не оставалось на теле шрамов, а на стенах — слишком заметных брызг. Миллер никак не мог понять, с какой стати главная героиня претерпевала такие крайности домашнего насилия, но Дженнифер растолковала ему очевидный факт: страдая, потерявшая невинность девушка испытывала пароксизм страсти без чувства вины.

Между Миллером и Ян дело пошло не так гладко, как в книжке: он не мог воспринять всерьез подобную роль, а от нее ускользал оргазм, когда любовник лупил ее свернутой в трубку газетой, помирая при этом со смеху. Ее фрустрация была более чем понятна, но то, что она цеплялась за Райана Миллера с отчаянием потерпевшей кораблекрушение, объяснить было труднее. Неделю назад, когда он сказал, что им нужно расстаться на какое-то время — эвфемизм, всеми употребляемый для того, чтобы избавиться от надоевшей любовницы, — Дженнифер устроила сцену такого драматического накала, что Миллер пожалел о своем решении объясниться с дамой в элегантном чайном салоне: все, кто там присутствовал, оказались в курсе событий, даже кондитер высунулся посмотреть, что происходит. Единственный раз в жизни военная подготовка не выручила Миллера. Он поспешно оплатил счет и выпихнул Дженнифер из салона, довольно грубо, а она упиралась и рыдала навзрыд. «Садист!» — выкрикнула какая-то женщина, сидящая за столиком, и Дженнифер, страшно расстроенная, но сохранившая некоторую ясность ума, бросила ей через плечо: «Если бы так, мадам!»