Збигнев Домино - Польская Сибириада

Барабанов бросил детям конфеты на пол барака. Малыши сбились в кучку, подбирая их. Комиссар и сам немного уже понимал по-польски, но из того, что ему успел во время пения перевести Цыбулько, стало абсолютно ясно, что в этом бараке творится, и какой «контрреволюцией» этот Корчинский со своими помощниками занимается.

После ухода Барабанова из барака старики забеспокоились: обыск, изъятие книг, тетрадей, расспросы о Корчинском, все говорило о том, что учителю могут грозить серьезные неприятности. Посовещавшись, решили как можно быстрее сообщить обо всем Корчинскому. Но кто знает, где они сегодня работают?

— Мы знаем, под горой за Поймой. — Вызвались Сташек Долина и Эдек Земняк.

— Так бегом туда, хлопцы. Только во весь опор! — решила бабка Шайна.

Корчинский внимательно выслушал ребят. Обыск в бараке мог быть плановым, хотя, раз Барабанов забрал книги и тетради, выпытывал детей об учебе — мог быть связан именно с учебой. Ну, и песня эта «Десятое февраля…»

Отозвал в сторону Целину и Владека:

— Может беспокойство и преждевременное, но если вас начнут расспрашивать, договариваемся так: вы оба иногда помогали детям делать уроки, а обучением занимался я. Я один! В случае чего, пусть меня обо все спрашивают.

За ними пришли во время обеденного перерыва, когда вся бригада грелась у костра. Ничего не объясняли, ни о чем по дороге не спрашивали. Заперли их в «каталажке» в отдельных камерах.

После смерти матери Циня Бялер как-то сразу посерьезнела, повзрослела. Поняла, что безвозвратно ушло то время, когда она могла витать в облаках, позволять себе капризы единственной дочери и заниматься только собой. Залещики — толпы отдыхающих, масса кафе, романтичные прогулки над Днестром, деревенские прелести Червонного Яра, свидания украдкой с Янеком Калиновским, походы в Тлустое на земляничное мороженое, которое она так любила… Ссылка, транспорт, Сибирь, слезы, вши, клопы, голод, морозы и тяжелый изнурительный труд. Неожиданная смерть мамы, отчаяние отца, которого она никогда бы не заподозрила в такой супружеской любви. Сиротское одиночество беспомощного в своей близорукости тихого болезненного братишки. Маму она заменить не могла, но стирала, штопала, готовила. Для себя времени не оставалось, перестала следить за своей внешностью, постепенно теряла интерес к окружающему миру, ко всему, кроме семьи.

И кто знает, чем бы это кончилось, если бы не Владек Лютковский. Она еще в Червонном Яре поняла, что нравится ему. Это мило щекотало ее девичье самолюбие, и только. Ее мысли и мечты неизменно кружили вокруг Янека Калиновского. Даже тогда, когда исчезли сомнения, что Янек любит Оксану. В поезде Владек пользовался каждым удобным случаем, чтобы быть рядом с Целиной. Не навязывался, был скромный и гордый, но всем своим поведением давал Целине понять, как она ему близка и дорога. Симпатичный блондин со светлым лицом, васильковыми глазами, спокойный, рассудительный, он учился в львовском политехническом. Однажды прислал ей оттуда открытку.

В эшелоне — в одном вагоне, в Калючем — в одном бараке, в одной лесной бригаде — Владек всегда был с ней рядом. Внимательный, всегда готовый посоветовать, помочь. Это случилось через несколько дней после смерти мамы, уже после похорон. Они возвращались с вырубки. Поглощенная горем, такая голодная, уставшая, замерзшая, брела из последних сил, не замечая ничего вокруг. Сыпал густой снег, запутывал протоптанные дорожки, уводил в сугробы. В какой-то момент Целине вдруг стало тепло, как-то так приятно, сладко в горле. Она помнила только, что прислонилась к толстой сосне, заслонившей ее от снега. Когда пришла в себя, Владек до боли растирал ей замерзшие виски, дышал на руки, спасал от обморожения.

Это она уговорила его помогать Корчинскому учить детей.

— Я не смогу, Целинка, — пробовал он отговориться.

— Сможешь, сможешь! — и чмокнула его в щеку. Владек покраснел, как девица.

Целина учила детей польскому языку, потому что в залещицкой гимназии действительно была в этом сильна. Владек обучал арифметике и географии. Занимались по воскресеньям. Вместе проверяли, чему дети научились, вместе разучивали с ними песни.