Збигнев Домино - Польская Сибириада

Так пассажирам транспорта ТП-2564 представился в Канске его комендант, лейтенант НКВД Борыкин. Он и польский представитель репатриационной комиссии, пан Городецкий, отвечали в этом транспорте за все и должны были сопровождать его до польской границы. Борыкин потребовал, чтобы каждый вагон выбрал своего коменданта. В пятом вагоне с этим проблем не было, добровольцем вызвался Чичол.

Чичола звали Феликс, но его молоденькая хорошенькая жена Юлька называла его Фелюсь. Чичол был слишком стар, чтобы идти на фронт, а первым транспортом ехал потому, что оба его сына были в армии. Жена Чичола умерла еще в Калючем, а когда ушли на фронт сыновья, Чичол сошелся с молоденькой Юлькой. А поскольку Юлька тоже осталась одна, похоронив всю семью во время эпидемии тифа, она жила теперь спокойно с Чичолом и плевать на все хотела. Когда бабы изводили ее из-за старика, она беззастенчиво огрызалась:

— А вас что, так свербит, завидуете, что у меня мужик есть? Палкой поковыряйтесь, а от меня отстаньте. Старый! Старый, да ярый! Смотрите, монашки какие отыскались!

В вагоне Юлька вела себя прилично, но Гонорка Ильницкая терпеть ее не могла с самого начала и при одном ее виде шипела, как змея:

— Ни Бога, ни справедливости в этом мире! Как можно, чтоб такая вертихвостка ехала в Польшу, а наша Сильвия или хоть бы эта пани Домбровская с детьми в Сибири остались?!

И уж совсем потеряла Гонорка всякую веру в людскую и божескую справедливость, когда кто-то сообщил, что в вагонах, прицепленных в Тайшете, возвращается в Польшу Ирэна Пуц.

Вагоны на отрезке между Тулуном и Канском цепляли в спешке, в самый конец эшелона, некоторые ночью, так что трудно было сориентироваться, кто и из какой местности в них едет, есть ли там знакомые. Поэтому, когда объявили, что эшелон простоит в Канске почти целый день, народ высыпал на перрон в надежде встретить земляков. Вдоль всего состава клубилась толпа. Люди бегали из конца в конец состава, искали глазами, громко выкрикивали названия местности, иногда фамилии:

— Есть тут кто из Копычинцев?

— … из Скалата?

— …Гусятина?

— …Яремчи?

— … Коломыи?

— Залещиков?

— …Борщова?

— …Городенки?

— …Бучача?

— …Тлустова?

— …Ворволинцев?

— …Червонного Яра?

Откликнулась пани Дерень из Тлустово. Из Ворволинцев — пани Гибалова, соседка Долины по колонии. Она возвращалась в Польшу с двумя детьми, Гибала погиб под Ленино. А из Червонного Яра не отозвался никто. Сташек попробовал действовать иначе: выкрикивал имена людей из Калючего, из Шиткина. Из вагона выглянула женщина:

— Мы из Каена, кто спрашивал?

Сташек подскочил от радости:

— Это я, Сташек! Пани Земняк, вы меня не узнаете?

— Да, вот уж не ждала! Как же ты вырос, Сташек! Здися! Эдек, а ну посмотрите, кто к нам пришел!

Здиська появилась в дверях вагона:

— Сташек? Сташек! — она соскочила на перрон, обхватила Сташека и закружилась юлой по перрону. Потом вдруг как будто застеснялась, покраснела. — В каком ты вагоне едешь?

— В пятом.

— Сташек! Иди к нам на минутку, расскажи, что у вас слышно…

А в вагоне — одни знакомые, люди из Каена, червонноярцы. Были тут Станиши, Курыляки, Малиновские, Зонтки, Томашеки, Дуды, Ниские, Зелеки, Чарнецкие, Чуляки, Немчики… Люди, с которыми они пережили геенну сибирской ссылки, сибирский ад, Калючее и Пойму, Бирюсу и Каен. Боже, как же мало их возвращалось в Польшу! Где остальные, куда пропали? Многие, очень многие, особенно старики, женщины и дети спят вечным сном на ссыльных, затерянных в тайге, забытых Богом и людьми кладбищах. Многие, в основном мужчины — отцы, сыновья и братья, полегли на войне, на которую вырвались из Сибири с Андерсом, а потом с Бердингом, понимая, что от этих человеческих жертв наверняка зависит не только возможность возвращения их семей из ссылки, но и само существование Польши…

Беспорядочно, перебивая друг друга, обменивались они рассказами и расспросами, радостью и внезапной печалью. Плакала добрая пани Земняк, муж которой, отец Здиськи и Эдека, погиб на фронте. Погибли двое братьев Курыляк, Ян и Станислав, отец Люси и Тадека. Убили на войне Шайну, Станиша, Малиновского, Сташека Коня, Валика, всех и не перечислить. А сколько их исчезло на этой войне бесследно, как отец Сташека?

Сташек возвращался в свой вагон, ошеломленный, но обрадованный. Радовался, что нашел Здиську, своих приятелей по таежным походам на Пойму и Бирюсу — Эдека, Тадека Курыляка, Геньку Станиша…