Збигнев Домино - Польская Сибириада

Ее не особенно удивил этот вопрос. Пожала плечами:

— А могу я быть польской еврейкой?

Сазонов был в хорошем настроении. Усмехнулся.

— Ой, хитрая ты, хитрая!

— Но я точно родилась в Польше и являюсь польской гражданкой.

— Что правда, то правда. В документах так и написано, что амнистии подлежат «польские граждане из Западной Украины и Белоруссии»… Счастливица ты, Бялер! Ну, что же, собирайся на свободу. Завтра ты отсюда выйдешь.

А в Тулун Циня попала случайно. Освободившись из черемховской тюрьмы, она не знала, что делать, куда податься. Может, возвращаться в Калючее, искать отца и брата? Перед самым выходом Таня, заключенная из Тулуна, упросила ее зайти к матери, передать весточку от нее.

— Целина, загляни к моей старушке, расскажи обо мне. Тулун тебе по пути будет. Умоляю!

Она зашла к Таниной маме… Да так и осталась в Тулуне. Мать Тани жила одна и приняла Циню, как родную. А в Калючее Циня не поехала, потому что от встреченных тут поляков узнала, что после амнистии люди из тайги, из лесных поселков разъехались по Сибири, кто куда мог. Где теперь искать отца с братом, она понятия не имела. А тут нашлась работа в городской поликлинике, вот она и сидела в Тулуне и, как все, ждала, как судьба повернется.

Когда ее неожиданно вызвали в НКВД, она испугалась и подумала, что ее опять ждет арестантская геенна. Поэтому можно себе представить ее изумление и радость, когда за милицейским забором она оказалась в толпе поляков, встретила своих земляков из родного Червонного Яра, по которому так тосковала! Радость, и тут же печаль: от них она узнала о судьбе отца и брата, о смерти пана Корчинского и Владека Лютковского.

Наступило утро, а отец все еще не возвращался. Сташек пошел в конюшню дать коню сена. Что дальше делать — развозить воду или нет?

Бабушка Шайна отправилась в милицию, ее ведь отпустили только на ночь. Еды никакой не было. Даже овса, который он подворовывал у Вороного. Ну что ж, поголодают, не впервой. Близился полдень, когда во дворе появился директор Рудых.

— Что тут происходит? Где отец, почему воду не развозит? Детсад мне житья не дает, с утра воды нет.

— Отца вчера милиция задержала.

— Что? Милиция, твоего отца? За что?

Сташек как мог, объяснил.

— А воду в детский сад я могу привезти.

— Что ты мне, парень, сказки рассказываешь, ты же не справишься!

— Справлюсь! Я вчера целые две бочки привез: одну в садик, а другую в ту контору возле кино. Отец велел.

Рудых недоверчиво покрутил головой. Но, в конце концов, махнул рукой и согласился. Постоял еще немного, наверное, чтобы проверить, как мальчишка справляется с конем. Уходя, переспросил:

— Так ты говоришь, все поляки в милиции?

— Из нашего дома все и из города тоже.

— Ну, посмотрим, посмотрим… А ты отвези одну бочку в детский сад и возвращайся домой. Только поторопись, а то мне начальница голову оторвет.

Поляков затолкали в несколько камер как попало, без разбора. Люди из Червонного Яра оказались в одной камере. Не было с ними только Мантерыса. Почти всю ночь они не сомкнули глаз, размышляя над выходом из создавшейся ситуации. Собственно выходов было всего два и оба плохие: примут советские паспорта, прощай надежда на возвращение в Польшу; откажутся — наверняка попадут в ГУЛАГ или их снова загонят в глухую тайгу. Да еще у каждого всякие личные дела и проблемы: семьи, маленькие дети. Что делать, что делать?

— Холера, и так плохо, и так нехорошо! Пан Майка, вы из нас самый старший, что вы об этом думаете?

Старик Майка сидел в углу камеры с закрытыми глазами и молчал. Они собрались вокруг старика.

— Что я думаю? Вы не знаете, на что решиться? Я тоже не знаю. Оба выхода яйца выеденного не стоят. Одно вам скажу: трудно предвидеть, что с человеком в следующую минуту произойдет, а что уж говорить о том, что когда-то будет, после войны. Разное еще может на белом свете случиться. И с нами. С русскими паспортами или без них.

— Так что же вы советуете?

— А ничего. Ждать. Они там тоже, наверное, советуются, думают, что с нами делать. Может, просто выжидают.

— А если они не пойдут на уступки?

— Ничего не поделаешь! Только безрассудные мотыльки сами на огонь летят.

На этот раз Сташек решил взять с собой Тадека, все равно не с кем было его оставить, да и в душе он рассчитывал на то, что кухарка их накормит, когда привезут воду в детский сад. Он поставил брата на полозья сзади бочки и велел ему крепко держаться. Сам сел впереди, правил Вороным. С помощью знакомых баб набрал воды из проруби. Солнце уже несколько дней здорово пригревало. Лед по краям проруби начал понемногу крошиться. Вода собиралась в глубокой колее, разливалась по льду огромными лужами. Бабы заранее предостерегли Сташека: