Иван Сабило - Последние каникулы

— Мы стараемся как можно тише, а он не спит! — обрадовалась Тая и протянула Федору огромную морковку: — На, похрумкай, полезно натощак.

Мама поправила ему волосы, спросила:

— Что снилось, ты ночью бормотал во сне, когда мы вернулись… Вот папа пришел, на берег тебя приглашает.

— Спустим на воду катамаран, — сказал отец.

«Как хорошо они говорят, как хорошо сказала мама: «Папа пришел, на берег тебя приглашает!..» И кто говорит, это же мама: «Папа пришел!..»

От этих простых, ясных слов Федор засмеялся, вскочил с кровати, вернул Тае морковку и в одно мгновение оделся.

— Идем, что ли? — обратился к отцу.

Все рассмеялись от такой прыти, а Тая позвала его на кухню, налила чаю, подала кусок пирога:

— Ешь, мотолет!

Он ел пирог и прихлебывал чай, а в это время отец звонил Григорию. Григория долго не давали, потом дали, и отец закричал:

— Да ты что? Не может быть! Ну, чудеса!

Положив трубку, вошел на кухню и сказал, что спускать катамаран на воду придется после обеда, так как автокранщика вместе с автокраном включили в состав комиссии, которая должна детально изучить укладку плит на канале.

— «Детально изучить», — угрюмо повторил он чьи-то слова. — Отца не стало, теперь они будут «детально изучать». А где раньше были?.. Комиссию создали! Там без комиссии видно, что головотяпы клали плиты.

Федор отставил чашку, поднял глаза на отца:

— Что, не пойдем на берег?

— Обязательно пойдем! И маму пригласим, покажем наше плавсредство, может, и она захочет прогуляться по озеру.

Но мама отказалась — побоялась жары. Вечером она уезжала домой. Федор посмотрел на отца. Рудольф Максимович осторожно улыбнулся и сказал-спросил:

— Пусть он поживет у нас, Тоня, все будет хорошо.

Антонина Сергеевна медленно и, как показалось Федору, с облегчением произнесла:

— Пускай, если хочет, я не возражаю.

Они вышли из дому и двинулись по дороге к лесу. Было жарко, солнечно, посвистывали птицы. Где-то совсем близко пели дети. Справа от дороги на ветку березы уселась сорока, затрещала, а что, не разобрать.

— О чем твоя книга? — спросил Рудольф Максимович у Сани, и Федор догадался, что они продолжают прерванный разговор.

— Там много всего, там и про вас есть, Рудольф Максимович, как вы команду создавали, как меня и Вовку Игнатенко на пляже с картами захватили и привели к себе. А там уже человек пять таких, как я, вас дожидаются. Вы тогда рассказали, что собираетесь катамаран строить: мол, живем в знаменитом месте, а ни разу в Ладогу не выходили.

— Уголек помнишь?

— А то как же! Для постройки судна требовались деньги, и немалые, — объяснил Саня Федору, — а где их взять? Договорились с хлебозаводом, что будем вагоны с углем и торфом разгружать… Ох, и дался нам уголек! Ноги, руки, шея, спина — все болело. Но привыкли, втянулись, и ничего, пошло потихоньку. Разгружать вагоны с углем было трудно, зато и платили нам немало, так и начали строить катамаран «Гардарику»… Про это и написал и в издательство снес. Думал, там смеяться будут, а редактор заинтересовался и сказал, что вполне может выйти книга. Только ждать долго, лет пять.

— Почему?

— Много рукописей. Страна думает, пишет.

В разговорах они не заметили, как подошли к старой водокачке — низкому, плотно сбитому зданию из красного кирпича. За редким сосняком блеснула водная гладь бухты, а на ней — пять-шесть рыбацких лодок.

Возле водокачки Федор увидел странное сооружение из двух корпусов, необычайно широкое, похожее на вездеход. С палубы в самое небо упиралась высоченная дюралевая мачта.

«Интересно: как поплывет такое чудовище? — усмехнулся про себя Федор. — Сколько силы надо, Чтобы сдвинуть на воде этот спаренный утюг?!»

Он обошел катамаран, на белом борту прочитал свежее, только что нанесенное голубой краской название «Гардарика». Хотел спросить у отца, что оно означает, и не успел — на палубу катамарана выскочил Егорка в спортивных брюках, испачканных голубой и белой краской. Он шумно радовался приходу Рудольфа Максимовича, Федора и Сани, спрашивал, когда подойдет техника, чтобы спустить на воду «Гардарику».

— Егор, что означает название вашего судна?

— «Гардарика» — это по-скандинавски, — озарился Егор. — А по-русски — «Страна Городов»! Так в древние времена варяги называли Приладожье, северо-запад Руси и даже всю нашу Русь. Красивое название, верно?

— И гордое, — добавил Федор.

Они услышали, как возле водокачки что-то звякнуло, — трое мужчин выходили со двора, и у каждого из них было по аквалангу.