Саулюс Томас Кондротас - Взгляд змия

Вынув носовой платок, я тщательно вытер пальцы, запачканные кровью мирового судьи, но бурые пятна все равно остались.

– Пуля прошла навылет, – сообщил Блажявичюс, сорвав с судьи рубашку и стянув ее лоскутами плечо над раной. – Сблизи стреляли, слава Тебе, Господи. Не извольте беспокоиться, господин капитан. Идите. Обычная рана. От такой никто еще не умирал. – Он улыбнулся судье, и, мне кажется, тот сразу его полюбил. – Я сам присмотрю за судьей.

Я согласно кивнул:

– Отведите его в городок, Блажявичюс. Так будет лучше. Сможете сами идти, судья? Ну, выше голову. В Серяджюсе наверняка есть врач. Он промоет рану и перевяжет как следует. Удачи.

Отойдя на такое расстояние, когда меня уже не могли видеть ни раненый, ни ухаживающий за ним солдат, я почувствовал облегчение и сплюнул.

Ну вот. Теперь этот ребенок принялся разглядывать наши литографии и цветные открытки, развешанные по побеленным штукатуркой стенам. Я никак не могла отделаться от ощущения, что нарушила супружеский обет. А ведь это…

– Кто этот человек, сующий клещи в раскаленные угли?

– Святая Тереза. Разве вы никогда не видели таких картинок? – Это «вы», которое я стеснялась ему сказать, теперь получилось легко, словно так и следует.

Мне было неприятно говорить о картинках, с которых глядели святые, но другого выхода не было.

– У нас таких нет.

– Но наверное, вам доводилось видеть их в церкви? – спросила я, чувствуя, как глаза мои коварно сверкнули: скажи «не доводилось», и я буду знать, что ты не ребенок, а сам черт в детском обличье.

– Да. В церкви я их видел. Но не все. В нашей церкви нескольких не хватает. Вон той женщины с клещами. И вот этого, с веткой сирени. Другие тоже не совсем такие, как у вас.

Анус отвернулся от литографий и уставился в окно. Я встала на другом конце кухни, стараясь, чтобы нас разделяло как можно большее расстояние, хотя, в общем, это вряд ли спасло бы: мне хотелось задушить этого ребенка… Или упасть ему в ноги.

С тем же лицом – было бы гораздо лучше, если б он рисовал, тогда все из него впитывается в бумагу и не витает в воздухе – Анус спросил:

– Где вы держите своего айтвараса? [19] Aitvaras – литовское домашнее божество, домовой, видом напоминающий петуха. Ему ставили молоко у порога дома. Описан в книге А. Греймаса «О богах и людях» (рус. пер. 2017).

– Айтвараса? Какого айтвараса?

– Ну, айтвараса. Домового.

Я осмотрелась, словно ища, где бы мы могли держать айтвараса.

– Может быть, не у всех дома водятся айтварасы, – не оборачиваясь, продолжал Анус. – Там, у нас, такие люди построили себе дом. Они скупают свиней, знаете, тех, что сами подыхают. И что им с них? Я сам видел, как они вселяются в свой новый дом. И вот старший сын ихний, он внес туда айтвараса. Вытряхнул из мешка такого, на кошку похожего, но никто толком разглядеть не успел, потому что айтварас, едва брякнувшись на пол, сразу прыг на печку, а с печки – скок в шкап платяной. А когда двери шкапа открыли, желая получше его рассмотреть, то в шкапу было пусто. «Есть», сказал один из них и руки потер, такой довольный. Вот оно как.

Показав, как «один из них» потер руки, Анус повернулся ко мне:

– А у вас нету?

Меня вновь обдало зноем, и он был намного жарче жара печи, потому что опалил не только поверхность тела, но и мускулы, кости, нервы, жилы, разжег пожар в голове. Казалось, мое сердце затягивается слоем копоти и пепла и теперь только человек, у которого сил не меньше, чем у этого ребенка, сумеет снова сделать меня такой, какой была.

– Нет, – ответила я горячечными пересохшими губами. – Нет. Айтвараса у нас нет. Ничего у нас нет. Ни айтвараса, вообще ничего.

– У вас есть красивый сад. И речка, – улыбнулся Анус, вновь отворачивая лицо к окну.

Моей ноги больше в этом саду не будет. И воды из речушки пить не стану. Только потому, что ты так сказал.

– А вы любите мирового судью, своего мужа? – спросил Анус.

Я едва не выкрикнула «нет!», но лишь прошептала, тяжело дыша:

– Не знаю. Уже не знаю.

– Вон его несут. Весь в крови.

Для того чтобы придумать самые важные вещи, отец, много времени не требуется, верно? Если тебе что-то на самом деле важно, ты в мгновение ока решаешь, как поступить. Так мне кажется.

– То-то и оно, деточка. Дольше всего нас грызут всякие мелочи. Это ты хорошо сказал.

Когда мы вошли в лес, желая обогнуть город, чтобы не пришлось вести пленного по главной улице, я уже все про себя решил. Я собрался жениться на своей маленькой девочке.