Владимир Канивец - Крах диссидентки

Часто вспоминаю, как мы сидели: ты, Лида, Лина, в тот вечер за столом, когда я привез к вам Алешу. Мысленно вижу день, когда я вернусь из Нью-Йорка, приеду к вам, и мы все опять соберемся вместе. Только уже будем сидеть не под развесистым орехом, а в комнате, ибо я вернусь где-то после Октябрьских праздников.

Как там мой Алеша? Скучаю по нему, немного волнуюсь, хотя и знаю, что Лида за ним смотрит как за родным. Пусть она поцелует Алешу за меня. Обнимаю тебя, Лиду, всех твоих детей. Поклон Прасковье Дмитриевне! Сердечный привет Лине».

Поездка на дачу, то, что весь день пробыл не в прокуренном помещении, а на свежем воздухе, так подействовали на Арсения, что он, впервые за неделю, ни разу не проснулся ночью и встал уже в седьмом часу утра. Даже снов не видел. Во всем теле ощущалась упругая бодрость, как бывало в селе, когда он просыпался, проплавав весь день в лодке по Пслу. «О, сейчас там лещей ловят», — подумал о родной речке. И сразу же вспомнилось письмо, которое он вчера написал Михаилу. Казалось, очень мало сказал о Лине. Но как он мог написать больше? Если она умела читать его мысли, глядя в его глаза, то сумеет прочитать между строк письма то, что он хотел бы ей сказать, но не мог.

Возле зала пленарных заседаний было просторное фойе, туда Арсений во время перерыва ходил прогуливаться. Там и лестница на первый этаж, в вестибюль, куда пускали публику и туристов. Вестибюль спланирован так, что потолок его доходил до крыши зала заседаний ООН. Из фойе вниз вела лестница, перегороженная цепью, обшитой красным бархатом. Возле нее стоял, скучая, охранник. Пройти здесь могли только делегаты и сотрудники аппарата ООН, имевшие пропуска. Вход же в этот главный зал был ограничен, иначе бы туда набилось столько людей, что и делегатам не пробраться бы на свои места.

Если смотреть на вестибюль со второго этажа, то справа как бы летит, посылая сигналы людям из космоса, первый советский спутник. А слева почти такого же размера шар, но не стальной, а позолоченный — маятник Фуко. Размеренное, вечное колебание маятника Фуко в здании ООН, где фокусировалась мировая политика, воспринималось Арсением особенно символично, напоминало: вы, сильные мира сего, сколько тут ни говорите, а Земля, как видите, вращается и будет вращаться вокруг своей оси и вокруг Солнца даже тогда, когда на ней все сгорит в атомном огне. Вопрос только в том — возобновится ли жизнь на Земле через миллиарды лет, которые понадобятся для того, чтобы из живой клетки земля, вода и солнце вырастили мыслящее существо.

Напротив маятника Фуко стоял на коленях и молился, подняв руки, черный бородатый человек, похожий больше на монаха, чем на дипломата.

Видимо, иранец, подумал Арсений. На местах для делегатов Ирана сидят именно такие представители исламского государства. О чем бородач, не обращая внимания на то, что вокруг ходят люди, решил посоветоваться с аллахом? И действительно ли он верит, что аллах даст ему хороший совет, или это просто ритуал для посторонних глаз? Для успокоения своей дипломатической совести?

Арсений повернул назад, чтоб не мешать ему беседовать с аллахом. Бедняге выпала нелегкая миссия: вместо того чтобы читать проповеди верующим, провозглашать речь с трибуны ООН. Дипломатия, выходит, доступна всем сферам человеческой деятельности, были бы только полномочия от правительства. Интересно, что этот дипломат скажет с трибуны ООН?

Перейдя на другую сторону фойе, Арсений глянул вниз, где возле сувенирных киосков всегда кружили толпы крикливых туристов. Всем хотелось что-либо купить в ООН, чтобы потом — величайшее наслаждение туриста! — похвалиться знакомым: вон где я, дескать, был! Арсений, наблюдая за толпой, увидел Виту с тем же высоким молодым человеком. Вита не видела Арсения — он смотрел на нее со второго этажа. Она что-то горячо доказывала своему спутнику, нервно попыхивая сигаретой. Тот сверху вниз — он был на голову выше нее — молча смотрел на Виту, явно не соглашаясь с тем, что она ему говорила. Какие у Виты с ним отношения? Деловые? Интимные? Не похоже, чтобы этот долговязый пленил Виту своей красотой. «Гениальный» Марчук в сравнении с ним красавец! Договорились: американец неохотно ушел, а Вита, проводив его взглядом, прикурила от зажигалки новую сигарету и облегченно вздохнула. «Ага, вздыхаешь!» — подумал Арсений и, боясь, что она глянет вверх и заметит его, пошел в глубину фойе. Мусульманин-дипломат, закончив беседу с аллахом, быстро прошел мимо Арсения, размахивая широкими рукавами своего черного одеяния. Взглянул на часы: а, недаром бородатый спешит, до заседания осталось три минуты, а он, наверное, будет выступать. Арсений тоже направился в зал заседаний. Здесь был только Антон Сергеевич, и пришлось сесть на место посла. Вот председатель — за столом президиума он почему-то один — стукнул молотком, дал слово представителю Исламской Республики Иран. Арсений увидел, как с места быстро вскочил дипломат, молившийся на маятник Фуко, и пошел к трибуне.