Станислав Грибанов - Полгода из жизни капитана Карсавина

20 мая Анну Егорову подняли едва не с рассвета. В небе звенели жаворонки. Медвяный запах цветов настойчиво пробирался сквозь бензинный чад, и казалось, ничто не нарушит тишины и прелести неразбуженного утра. Однако Егоровой вручили совершенно секретный пакет и приказали доставить его в 9-ю армию.

Подлетая к Изюму, Анна обратила внимание на беспорядочное движение наших войск. Они шли по проселочным дорогам, просто по полю, а вокруг, насколько хватало глаз, — пожары, пожары… Чуть выше, по курсу самолета, Анна заметила, как шестерка «мессершмиттов» атаковывала пару наших И-16. Что-то никак у них это не получалось. Только бросятся в атаку — «ишачок» энергично развернется и сам атакует, да еще в лобовую! Анна засмотрелась. «В самом деле, фрицы слабаки или так — играют, как кошка с мышкой?..» — подумала только, и тут ее машину словно кто-то ударил и подбросил вверх. В следующее мгновение она рассмотрела худой фюзеляж гитлеровского «мессмершмитта», который выходил из атаки боевым разворотом и, похоже, намерен был продолжить стрельбу.

— Черт возьми!.. — вырвалось у Анны. — Откуда ты, гад, свалился?.. — Она оглянулась назад и поняла, что машине спасения уже нет — загорелась. Пламя еще не охватило ее полностью, но в открытой кабине стало нестерпимо душно, едкий дым резал глаза… Бросив машину вниз, Анна успела приземлиться. И только выскочила из кабины, как тут же с каким-то жалобным стоном самолет вспыхнул и развалился.

Анна побежала к лесу. До него было метров триста, но немецкий летчик, должно быть заметив бегущего по полю человека, снизился до бреющего полета и открыл огонь из всех пулеметов. Падая и прижимаясь к земле, то ползком, то снова продолжая бег, пока немец выполнял разворот для очередной атаки, Анна сокращала расстояние до спасительного леска. Оставалось совсем немного, но «мессер» вдруг прекратил стрельбу, развернулся и так же неожиданно, как появился, исчез.

Анна припала к земле. Ноги ее вмиг ослабли, и она тихо-тихо заплакала…

Сколько прошло времени, пока выбралась из леса и отыскала дорогу, определить было трудно. Но солнце уже перевалило за полдень, и Анна, торопясь доставить по назначению секретный пакет, принялась останавливать проносившиеся мимо автомашины. «Как знать, — думала она, — может, от этого пакета с сургучными печатями зависит сейчас судьба тысяч окруженных и мятущихся по полям солдат… А вот штаб 9-й армии — где он? В какую сторону идти?..»

Громыхая по выбитой снарядами дороге, пролетела полуторка. Как ни кричала Анна, как ни старалась остановить машину, ее будто и не было. Вскоре, таща за собой длинный хвост пыли, показалась эмка. Анна, решительно настроившись, вышла на середину дороги: «Не пущу!..» Но легковая машина, поравнявшись с ней, свернула чуть в сторону и на большой скорости понеслась дальше. Тогда почти безотчетно Анна выхватила из кобуры наган и принялась стрелять вверх. Эмка остановилась. Передняя дверца машины распахнулась, а дальше все произошло с такой быстротой и неожиданностью, что Анна в первое-то мгновение даже растерялась. Здоровенный мужик с малиновыми петлицами на гимнастерке ловко закрутил ей руки за спину, вырвал наган и принялся шарить по карманам. Когда он добрался до нагрудного кармана, где хранилось секретное донесение, Анна резко наклонила голову и за руку схватила мужика зубами, да так сильно, что у того кровь брызнула.

— Не имеешь права! — крикнула вмиг оторопевшему капитану.

Тот кинулся к машине, засуетился, что-то объясняя сидевшему в ней человеку, и Анна услышала:

— Что случилось? Почему разбойничаете на дороге? — круглый, как шарик, из эмки выкатился генерал и строго уставился на Анну.

— А вы кто такой? Верните сейчас же мое оружие! — задыхаясь от гнева, потребовала она, а через минуту уже неслась в легковой автомашине вместе с генералом в штаб 9-й армии.

Секретный пакет был вручен по адресу, лично начальнику оперативного отдела. Затем в санчасти Анне смазали обожженное лицо, забинтовали руки и к вечеру отправили в расположение эскадрильи.

А расположение это менялось буквально часами. Обед экипажам, приготовленный на одном аэродроме, нередко догонял их уже на другом. Пилоты спали где придется — то в кабине самолета, то на самолетном чехле прямо под крылом. Вместе со всеми войсками откатывалась на восток, к Дону, 130-я отдельная. Менялись одна за другой полевые площадки для приземления ее самолетов. Но никто не встречал их, никто не провожал. «Эскадрилья «летучий голландец», — грустно заметил как-то Леша Черкасов. И вот этот веселый, вечно улыбающийся штурман однажды в эскадрилью не вернулся…