Станислав Грибанов - Полгода из жизни капитана Карсавина

А письмо Аннушке в Херсон закончила такими словами: «Учись, дочушка, старайся. Что же теперь делать, раз уж полюбила свою авиацию и она тебе дается. Вы, мои дети, счастливы — счастлива и я. Вы в горе — горюю и я, ваша мать…»

К партийному собранию эскадрильи Анна Егорова готовилась в свободные между вылетами часы. Вместе с ней готовились еще несколько пилотов, среди которых был Наум Сборщиков. С ним Анна занималась в одном классном отделении Ульяновской авиашколы, и он, конечно, хорошо знал, за что исключили Егорову из школы четыре года назад. По натуре замкнутый, тихий, Наум встретил Анну на фронте как давнего друга. Прошло несколько месяцев совместной боевой работы, но он ни словом не обронился, ни разу не намекнул ей об истории с братом. И все-таки Анну тревожило: а вдруг кто-то донес… Такое ведь бывало…

На собрание коммунистов отдельной авиаэскадрильи связи прибыли представители политуправления фронта. «Теперь все! Наверняка из-за меня прикатили…» — решила Анна и в отчаянии приготовилась постоять, дать бой за Егоровых!.. Но ее пригласили вместе с другими вступающими в ряды ВКП(б), и в землянку, где проходило собрание, с нею вошли Сорокин, Спирин, Сборщиков, Касаткин, Листаревич, Грищенко.

Сначала принимали кандидатов в члены партии. С ними было проще — лишних вопросов не задавали. Затем поочередно стали вызывать тех, кто готовился стать кандидатом в члены ВКП(б).

— Егорова Анна Александровна! — громко произнес председатель собрания и предложил заслушать ее биографию.

— А что тут слушать? — остановил представитель политуправления. — Биография, как у всех. Давайте лучше приступим сразу к вопросам.

Вопросы Анне Егоровой задавали не скупясь. Она повторила пять общественно-экономических укладов, пять причин затяжного кризиса капитализма, четыре военных плана буржуазных политиков, назвала два факта, отражающих успех мировой политики СССР, увязала, как могла, вопросы марксистской теории с отдельными недочетами эскадрильи связи майора Булкина — и тогда все единогласно приняли ее кандидатом в члены ВКП(б).

Через несколько дней всех принятых на эскадрильском собрании посадили в батальонную полуторку и повезли в политуправление штаба фронта. Аннушка не раз бывала там с донесениями, срочной почтой. Огромное подземелье ничем не напоминало те штабы-крепости с бесконечными кабинетами, ковровыми дорожками и секретарями-машинистками. И все-таки чувствовалось, что штаб этот, хоть и подземный, но и охраняется как положено, и оборудован по-хозяйски. Над головой аккуратно было уложено восемнадцать накатов бревен, у входа стояли часовые, суетились те же машинистки.

Группу летчиков из эскадрильи связи принял заместитель начальника политуправления Л. И. Брежнев. Плотный, чисто выбритый, поскрипывая хромовыми сапогами, полковник приветливо, будто лично и давно был знаком с каждым, начал спрашивать о делах, настроениях в эскадрилье. Анна Егорова стояла за спиной Листаревича во втором ряду и старалась быть незаметной среди прибывших. Но полковник, чье лицо должно было внушать людям оптимизм, уверенность в свершении любых начатых дел, теоретических вопросов пилотам не задавал, и Анна вскоре успокоилась. Когда же он подошел к ней, ей стало даже весело: никогда в жизни она еще не видела таких широких и лохматых бровей. И — с чего бы вдруг, просто не к месту! — Анне припомнились слова из популярной до войны песни: «Но сурово брови мы нахмурим, если враг надумает напасть…» — и она почти откровенно усмехнулась: «Вот уж, действительно, есть что нахмурить полковнику!..»

А Брежнев поздравил всех принятых в кандидаты и члены партии, пожелал им крепче бить врага, попрощался лучезарной улыбкой, и уже вслед до Анны Егоровой донеслось его: «Следующие! Входите…»

В мае 1942 года началось наступление на харьковском направлении войск Юго-Западного фронта. Две армии Южного фронта — 9-я и 57-я — должны были взаимодействовать с наступающими, но из задуманного ничего не получилось. Так что весь конец мая эскадрилья майора Булкина вынуждена была летать к своим, окруженным немцами, войскам. «Летчики эскадрильи связи обстановку на фронтах должны знать лучше многих командиров, — любил повторять Булкин. — А иначе-то как?.. Перед каждым вылетом вам сообщают положение на разных участках. А за день-деньской, бывая то в армии, то в корпусе, то в дивизии, сколько узнаешь. Это вам не «бронепоезд на запасном пути!..»

Не согласиться с комэском было трудно. Все видели, что попытки командования наших войск прорвать окружение противника ни к чему не приводили: армии задыхались, нуждаясь в боеприпасах, горючем, продовольствии. И в этой агонии постоянная связь между штабами окруженных войск была особенно важна. Теперь летчики эскадрильи майора Булкина с утра до вечера находились в разлетах или дежурили у своих машин, тщательно замаскированных весенними деревцами.