Эрих Ремарк - Триумфальная арка [litres]

– Ничего не могу с собой поделать. Это так прекрасно! Упоительно прекрасно! Можешь смеяться…

– Это и правда прекрасно, Жоан.

Она посмотрела на него.

– Ну и где этот твой самолет? Мы уже будем старенькими, милый, когда его изобретут. Не хочу состариться. А ты?

– Я не против.

– Правда?

– Да, чем старше, тем лучше.

– Почему?

– Хотелось бы взглянуть, что станется с нашей планетой.

– Нет, я не хочу стареть.

– А ты и не будешь. Ты не состаришься. Жизнь лишь коснется твоего лица, вот и все, оно станет даже еще прекрасней. Стар лишь тот, кто уже ничего не чувствует.

– Нет, лишь тот, кто уже не любит.

Равич не ответил. «Бросить, – думал он. – Тебя бросить! Неужто еще несколько часов назад в Каннах я и вправду такое думал?»

Она чуть шелохнулась в его объятиях.

– Вот и празднику конец, и мы поедем домой и будем спать друг с другом. Как же это прекрасно! Как прекрасно жить сполна, а не только какой-то частицей себя. Когда ты полон до краев и даже пошевельнуться боишься, потому что еще хоть капля – и ты себя расплещешь, прольешься. Скорей, поехали домой, в наше съемное жилище, в наш роскошный белый отель, так похожий на усадьбу в саду.

Машина почти беззвучно, своим ходом, катила под уклон по виткам серпантина. Медленно занимался день. Земля дышала росой. Равич выключил фары. Когда они пересекали верхнее шоссе, по нему двигались подводы с зеленью и цветами – в Ниццу везли товар. Потом они обогнали отряд североафриканской кавалерии [23] Европейские страны, в разные периоды своей истории имевшие статус мировых держав, в том числе Испания и Франция, до середины ХХ века располагали колониальными владениями в Азии, Африке, Латинской Америке и имели в составе своих вооруженных сил подразделения, приспособленные для боевых действий в условиях тропического климата. В значительной мере такие части вербовались из коренного населения колониальных стран. . Перестук копыт был слышен даже сквозь мерный рокот мотора. Далеко разносясь по утрамбованной щебенке, цокот этот звучал донельзя искусственно. Смуглые лица всадников под капюшонами бурнусов казались и вовсе черными.

Равич взглянул на Жоан. Она улыбнулась в ответ. Ее бледное от недосыпа лицо казалось невероятно хрупким. Тень усталости сообщала ему тихую нежность, особенно трогательную этим волшебным, еще сумеречно-сонным утром, когда вчера уже окончательно кануло в прошлое, а сегодня еще толком не настало, еще медлило, еще беспечно парило в безвременье, не ведая ни сомнений, ни страхов.

Бухта Антиба разворачивалась перед ними всей своей ширью. Светало на глазах. В голубоватую дымку наступающего дня четырьмя грозными серо-стальными тенями врезались четыре военных корабля – три эсминца и крейсер. Очевидно, они пришли ночью. Низкие, угрюмые, безмолвные, они тяжело застыли под отпрянувшим небом. Равич посмотрел на Жоан. Она заснула у него на плече.

Равич шел в клинику. Он уже неделю как вернулся с Ривьеры. Шел – и вдруг замер на месте. Происходящее напоминало детскую игру. Стальные леса новостройки поблескивали на солнце, словно только что собранные из детского конструктора; на фоне светлого неба строящееся здание в паутине стояков и труб походило на чертеж из учебника – как вдруг прямо у него на глазах одна из вертикалей с уцепившейся за нее черной фигуркой пошатнулась, отошла от ажурного каркаса, накренилась и стала медленно падать – со стороны это напоминало падение спички с сидящей на ней мухой. Она все падала, падала, и казалось, никогда не упадет, но тут фигурка отделилась, обернувшись тряпичной куклой, что, беспомощно размахивая ватными руками, кувыркалась в воздухе. На секунду показалось, будто мир онемел – такая мертвая воцарилась тишина. Ни шороха, ни ветерка, ни вздоха, ни вскрика – только эта нелепая фигурка и огромная балка все падали, падали вниз… И только потом обрушился шум, и все разом задвигалось. Лишь теперь Равич понял, что у него перехватило дыхание. Но он уже бежал.

Пострадавший распластался на мостовой. Еще секунду назад улица была пуста. Теперь она кишела людьми. Сбегались со всех сторон, словно на звон набата. Равич протиснулся сквозь толпу. Увидел, как двое работяг пытаются поднять упавшего.

– Не трогать! Оставьте его! – крикнул он.

Люди вокруг расступились, давая ему дорогу. Работяги все еще держали жертву на весу.

– Положите! Только тихо! Осторожно!

– Вы кто? – спросил один из работяг. – Врач?