Эрих Ремарк - Жизнь взаймы, или У неба любимчиков нет

От вспышки гнева у Лилиан на миг потемнело в глазах. Она вдруг люто возненавидела всех вокруг, каждого по отдельности и всех вместе, мужчин, молодцевато расправляющих плечи, женщин, кокетливо стреляющих глазками, ей была ненавистна даже волна явной симпатии, прокатившаяся по трибунам, великодушие толпы, лишившейся вожделенной жертвы и сменившей жажду смерти на восхищение, она возненавидела даже Клерфэ и, хотя тут же поняла, что это просто реакция на страх, несмотря ни на что, продолжала его ненавидеть – за то, что согласен участвовать в этих дурацких игрищах со смертью.

И впервые с тех пор, как она покинула стены санатория, вспомнила о Волкове. Но тут увидела, как внизу подъезжает Клерфэ. Увидела его окровавленное лицо, увидела, как он вылезает из машины.

Механики проверяли машину. Меняли колеса. Торриани стоял возле Клерфэ.

– Чертова шина! – горячился Клерфэ. – Из-за нее всю морду разбил и руку вывихнул. Но машина в порядке. Дальше ты поедешь.

– Понятно! – крикнул капитан. – Торриани, пошел!

Торриани уже запрыгнул на сиденье.

– Готово! – крикнул шеф-механик.

Машина сорвалась с места.

– Что с рукой? – спросил капитан. – Сломал?

– Нет. Вывих или что-то вроде того. Плечо.

К нему уже спешил врач. Боль была несусветная. Клерфэ сел на ящик.

– Хана? – спросил он. – Надеюсь, Торриани не подкачает.

– Ехать вам точно нельзя, – сказал врач.

– Лейкопластырь! – заорал капитан. – Широкий, фиксируйте плечо, на всякий случай.

Врач только головой покачал:

– Вряд ли поможет. Если почувствует, что может ехать, сам скажет.

Капитан рассмеялся:

– Он в прошлом году подошвы себе сжег. И все равно поехал. Я имею в виду – ступни сжег, не обувь.

Клерфэ все еще сидел на ящике. Его как будто выпотрошили. Доктор тем временем накладывал бандаж ему на плечо. Надо было на дорогу смотреть, думал он с досадой. Ехать быстрее, чем можешь, еще не значит быть богом. Неправда, будто только человеческому мозгу дано изобретать средства, помогающие превысить природную скорость передвижения. Вошь, забравшаяся в перья орла, тоже шустрее самой себя, разве нет?

– Что случилось-то? – спросил капитан.

– Да все шина проклятая! На повороте вынесло. Деревце по пути зацепил. Руль крутануло. Хана, короче.

– Вот если бы тормоза подвели, мотор отказал, рулевая тяга полетела – это была бы хана! А тачка ведь едет, едет! Мало ли кто еще сойдет! Гонка не кончена, еще не вечер! Для Торриани это первая Тарга. Надеюсь, справится.

Клерфэ смотрел на металлические детали облицовки, отодранные механиками. «Стар я уже, – думал он. – Что мне здесь надо? Хотя кроме этого – что я умею?»

– Вон он! – гаркнул капитан, прижимая к глазам бинокль. – Черт возьми, парень-то молодцом! А все равно не сможет. Мы слишком отстали.

– Кто перед нами идет?

– Да в том-то и штука! Только Вебер остался. На пятом месте.

Торриани промчался мимо. Махнул рукой и скрылся. Капитан от радости пустился в пляс не хуже индейца.

– Дюваль сошел! А Торриани целых четыре минуты нагнал! Четыре минуты! Пресвятая дева, спаси и сохрани!

Казалось, он и впрямь молится. Торриани продолжал подбираться к лидерам.

– Это на раздолбанной-то тачке! – орал капитан. – Золото, а не мальчишка, я его расцелую! Он прошел круг с рекордным временем! Святой Антоний, спаси и сохрани!

Торриани круг за кругом шел все лучше. Клерфэ от души желал ему успеха, но не мог подавить и чувство горечи. Вот они – шестнадцать лет разницы в возрасте. Хоть он и знает, что возраст иной раз не помеха. Караччиола после перелома бедра, превозмогая адские боли, обыгрывал гонщиков гораздо моложе себя, чемпионом становился, Нуволари и Ланг 11 11 Рудольф Караччиола (1901–1959) – немецкий автогонщик, Тацио Джорджо Нуволари (1892–1953) – итальянский авто- и мотогонщик, Герман Ланг (1909–1987) – немецкий автогонщик. Все трое – звезды мирового автоспорта. вернулись в гонки после войны и будто помолодели лет на десять, – но когда-то каждому пора уходить, и он знает, недалек и его час.

– У Валенте поршни заклинило! Монти отстал. Вебер идет уже третьим! – неистовствовал капитан. – Сможете сменить Торриани в случае чего?

В глазах его Клерфэ ясно видел сомнение. Пока еще спрашивают, пронеслось в голове. Скоро перестанут.

– Пусть едет, – сказал он. – Пусть едет сколько сможет. Он молодой, он выдержит.

– Он слишком нервный.

– Но он классно едет.

Капитан кивнул.

– Ну конечно, для вас-то это чистое самоубийство, с таким-то плечом повороты проходить? – с притворной озабоченностью спросил он.