Ганс Андерсен - Сказка моей жизни [litres]

В продолжение года с лишком я не написал ни одной сказки, так я был удручен душевно. Теперь же, отдохнув на лоне природе, в милом Баснесе, среди свежего леса, у открытого моря, я написал «Блуждающие огоньки в городе», а несколько недель спустя, во время пребывания в роскошном Фрийсенборге, – «Золотой мальчик» и «В детской». Летние скитания я закончил у друзей своих в Христинелунде, и там я написал «Буря перемещает вывески». Чернила еще не успели высохнуть на бумаге, как я уже читал написанное своим друзьям и только успел кончить – поднялся страшный ураган, пыль взвилась столбом, и с деревьев посыпались листья. Природа как будто вздумала сыграть фантазию на тему моей новой сказки. Два дня спустя, выезжая из Христинелунда, я видел на дороге вырванные с корнем деревья. Вот так буря! Такая заставила бы поплясать и вывески! Говорят, что поэты идут впереди своего века, – я, во всяком случае, опередил бурю.

Скоро я опять был в Копенгагене, в своих маленьких комнатках, между своих картин, книг и цветов. Хозяйка моя была чудесная, практичная и очень образованная женщина; я прожил у нее восемнадцать лет, и у меня и в мыслях не было переменять квартиру. Но оказалось, что я был ближе к этой перемене, нежели предполагал. Сын хозяйки вырос за это время, сделался студентом, и ей понадобилось для него помещение получше. Она с сожалением объявила мне, что нам приходится расстаться, и, как это мне было ни неприятно, приходилось подумать о переезде. Один из давнишних моих друзей, датский консул в Лиссабоне Георг О’Нейл давно уже звал меня к себе погостить, но в Испании была холера, говорили, что она уже проникла и в Португалию, и я колебался. Наконец я решился ехать, но не сразу на юг, а пока что в Стокгольм, где я уже давно не был, к дорогим друзьям Фредерике Бремер и поэту Бескову.

Когда я прибыл в Стокгольм, оказалось, что и Бесков и Фредерика Бремер на даче, но, узнав о моем приезде, оба сообщили, что немедленно вернутся в город, а я пока решил съездить в Упсалу.

Поехал я не один, а вместе с одним милым семейством, с которым недавно познакомился в Копенгагене. В Упсале я вновь увиделся со всеми своими старыми знакомыми и друзьями, между прочим, провел в высшей степени приятный вечер у композитора Иосефсона, крестника Йенни Линд.

Упсальские студенты устроили в честь меня торжественный обед, который прошел очень оживленно и весело с речами, тостами и песнями. Я прочел три свои сказки: «Мотылек», «Ель» и Гадкий утенок». Меня наградили шумными аплодисментами, а затем студенты с пением проводили меня домой. Ярко горели на небе звезды, светил новорожденный месяц, ночь была тихая, чудесная, а на северной части неба вспыхивало северное сияние.

По возвращении в Стокгольм я нашел у себя в номере отеля приглашение пожаловать обедать в загородный королевский дворец Ульриксдаль, лежащий милях в двух от столицы, между лесом и скалами.

Как раз в этот день разразилась гроза, хлестал дождь, а затем поднялась настоящая буря, так что я сейчас же по прибытии должен был спасаться в замке, не осмотрев живописных окрестностей. Я оставался с минуту один в большой прекрасной зале, потом ко мне вошел какой-то господин, подал мне руку и сказал: «Добро пожаловать!» Я ответил на пожатие и уже начал что-то говорить, как вдруг догадался, что передо мной был сам король; я не сразу узнал его. Он сам повел меня по всему дворцу и представил королеве, которая напоминала наружностью свою родственницу, герцогиню Веймарскую. Молоденькая, тогда еще не конфирмованная, принцесса Луиза ласково протянула мне руку и поблагодарила за удовольствие, которое я доставил ей своими сказками. Она произвела на меня очень приятное впечатление своей простотой, умом и чисто детской приветливостью. Теперь она сделалась невестой датского кронпринца Фредерика и скоро будет нашей кронпринцессой. Бог пошли милой молодой чете всякого счастья!

И король, и королева, и все окружающие были со мной так ласковы и приветливы. После обеда король повел меня в курительную комнату и подарил мне несколько своих сочинений. Словом, я провел в гостях у царственной четы чудесный светлый день.

Г-жа Бремер приехала в Стокгольм, т. к. я не мог приехать погостить к ней в имение. «Я всегда останусь верным другом Андерсена!» – сказала она мне, крепко пожимая мне на прощание руку. Это было последнее рукопожатие, которым мы обменялись в жизни. Около Рождества я получил печальную весть: Фредерика Бремер скончалась. Она простудилась в церкви, вернулась домой, прилегла и тихо заснула навеки. Еще одна тяжелая утрата! Я свято храню ее письма, как память о ней, как сокровища.